Подразделение венгерского Европола делало свою работу как умело. Комиссар надеялась, что хотя бы честно. В чем не была до конца уверена. Раскрыть некоторые преступления не удавалось потому, что кто-то в полиции этого не хотел. Мир подпольного антиквариата переполнен деньгами. Отчего бы не поделиться ими с полицией. Чтобы проявили немного беспомощности.
Из вежливости дослушав доклад, комиссар поблагодарила за проделанную работу.
— На сегодня все, господа, — сказала она, вставая из-за стола совещаний. — Инспектор Карой, останьтесь.
Офицеры по одному выходили из конференц-зала. Последнего Габриель попросила закрыть дверь за собой, подошла и села рядом. Кароя она знала много лет. И могла доверять. Вместе учились в полицейской академии в Париже.
— Ты понимаешь, как важно, чтобы никто ничего не знал?
Она говорила тихо. Нельзя быть уверенным, что все микрофоны конференц-зала выключены.
— Жанна, мне бы ты могла этого и не говорить.
— Если операция удастся, я смогу назначить тебя руководителем венгерского филиала.
— Чтобы меня медленно поджарили? Нет, спасибо…
— Что же ты хочешь? — спросила она.
— Того же, что и ты: поймать его.
— Спасибо тебе, Карой.
— Не благодари заранее. Чтобы не сорвалось.
Габриель даже шепотом не решалась спросить. Карой улыбнулся и подбодрил:
— Задавай свой вопрос.
— Агент надежный?
— Опытный и надежный. Все хорошо.
— Значит, остается ждать?
— Ничего другого нам, Жанна, не остается.
— Тогда наберемся терпения.
— Пойдем, выпьем чего-нибудь? — Карой подмигнул. — Тут поблизости неплохой бар. Или начальству Европола запрещено пить с подчиненными?
Габриель похлопала его по щеке. Как хорошо, что десять лет назад она не поддалась эмоциям и не вышла за него замуж. Сейчас была бы скучной домохозяйкой. Наверняка он заставил бы ее переехать в этот провинциальный Будапешт. Она победила чувства, и теперь ее карьера набирает скорость. Габриель ставила для себя высокие цели. Операция в Будапеште должна приблизить ее к поставленной цели еще на одну ступеньку.
Она вежливо отказалась от приглашения. Сказала, что за день так устала, что хочет лечь пораньше и хорошенько выспаться.
36
11 мая, среда
Будапешт, парк Hárshegy
4.53 (GMT+1)
В десять вечера Катарина приняла душ и легла. Но уснуть не смогла — сна не было ни в одном глазу. Она не ощущала ни голода, ни жажды, хотя последний раз ела за обедом с Карлосом. Дома сделала бутерброды с салями, но не смогла даже откусить от них. Любимые бордовые кружочки с точками жира вызвали рвотный позыв. Бутерброды отправились в ведро. Катарина заварила кофе, но запах показался настолько мерзким, что она вылила чашку в раковину. Тошнота подкрадывалась тихонько и незаметно отступала. Ничего не оставалось, как отправиться в постель.
Она лежала с открытыми глазами. На потолке подрагивали блики уличных фонарей. От соседей доносились невнятные звуки, бренчал по рельсам трамвай, проходивший под окнами. Сквозь пол пробивались звуки телевизора. В ее голову проникал только один звук: стук секундной стрелки. Она ощущала каждое движение часовых колесиков, будто они медленно и неизбежно затягивали ее в черную бездну. Катарине казалось, что часы высасывают ее тело. И душу. Она не боялась. Она перестала принадлежать себе. Неизвестная сила подчинила, заставляя делать то, что ей уже совсем не хотелось делать. Любопытство журналиста, желание добыть сенсацию и купаться в лучах славы — все это не имело никакого значения. Она понимала, что никому и ничем не обязана, что она может выключить телефон, проглотить таблетку снотворного и провалиться в такой глубокий сон, из которого очнется только к вечеру следующего дня. Ничего не будет. И все будет по-прежнему. Катарина очень хотела отступить. И не смогла.
В три часа утра после бесцельного лежания она встала, заказала такси на полпятого и больше не ложилась. Еще раз приняла душ, не чувствуя, ледяной он или обжигающий, завернулась в полотенце и села около окна. Небо немного светлело, день обещал быть ясным и безоблачным. Катарина задумалась: что же взять с собой? Диктофон? Блокнот с ручкой? Или приехать с пустыми руками? Положить в сумку баллончик с перцовым газом? Или прихватить кухонный нож? А может, сломить гордость, позвонить ему и попросить, чтобы поехал вместе с ней? Чтобы ей не было так оглушительно страшно? Только представив, как Карлос сделал непонимающее лицо, Катарина разозлилась. Будь что будет, ни за что не проявит перед ним слабость. Он еще пожалеет.
Надо было занять себя каким-то делом. Катарина подошла к шкафу, где хранилась одежда. Что надеть на такую встречу? Перебрав немногие варианты, остановилась на спортивном костюме и кроссовках. Вместо сумки — рюкзак. Будет хоть шанс убежать. Она еще подумала оставить сообщение, если вдруг ее тело найдут под кустом. Чтобы знали, кто ее убийца. И даже села его описать. Ничего не получилось. Сообщить, что ее убил какой-то Ференц, звонивший каждый раз с нового номера, обещавший рассказать о происках Службы древностей Египта, выглядело смешно и глупо. Пусть полиция бросит все силы на раскрытие загадочного убийства известной журналистки.
Такси пришло вовремя. В дороге водитель молчал, поглядывая на Катарину в зеркало заднего вида, словно не решался предложить помощь. Она сидела, не шевелясь, глядя в окно. Машина подъехала к границе парка Hárshegy, огромного массива, похожего на лес. Катарина сказала, на какую дорогу свернуть, повторив указания Ференца. Такси проехало метров триста до развилки. Катарина сунула деньги. Водитель, пожилой мужчина с обветренным лицом, обернулся к ней:
— Дочка, ты уверена, что тебе надо сюда?
— Да. Спасибо.
— Может, пойти с тобой? У меня смена закончена…
— Благодарю вас, ничего не надо…
— Может, здесь подождать?
— Нет-нет, уезжайте… Еще раз спасибо вам… Прощайте…
Катарина не хотела, чтобы из-за нее пострадал невинный человек. И такой добрый.
Водитель посмотрел, как она уходит между деревьев. Сразу ясно: девчонка лезет в какие-то неприятности. Он подумал: не сообщить ли в полицию. А если ему показалось? Потом объясняйся с полицейскими, и в компании будут недовольны. Пусть сама разбирается, не маленькая. Он завел мотор и дал задний ход.
Ориентиры, про которые говорил Ференц, были точными. Катарина сразу находила их в молочном сумраке утра. Деревья и кусты виднелись отчетливо. В парке было тихо. Она слышала каждый свой шаг. Издалека долетал ровный гул шоссе и большого города.
Стало зябко. Она прижала руки к животу, обхватив пальцами локти. Деревья кончились. Перед ней была большая поляна, похожая на раннюю лысину. Катарина огляделась. Откуда он появится? Или уже следит за ней? Что-то ждет, проверяет? На часах была одна минута шестого. Она пришла вовремя, его нет. Вот будет смешно, если опять разыграл. Как в «Жербо».
