Так, в размышлении о сущем, до утра бродил Хорст по городской клоаке, хитрил, плутал, варьировал азимут, тщательно маскировал следы. И не напрасно — чекистов было ни видно, ни слышно, слабое чутье не позволяло им проводить активное преследование. Служебные собаки волкодавы тоже не взяли след — проплыв немного, жалобно скулили, теряли нюх и начинали изображать Му-му, а транспортировать их на руках не было ни малейшей возможности. Вобщем погоня отстала. Это Хорст понял уже под утро, когда подземная нелегкая занесла его в просторный канализационно-распределительный бункер. Все было тихо, только капала вода, медленно тянулась жижа да слышался крысиный писк — хвостатых тварей этих было под землей во множестве…
«Ну-с, и что же мы в результате имеем? — Хорст выбрал местечко посуше, отбросил мысли о дерьме и начал вдумчиво, не спеша прокачивать ситуацию. — Итак, погоня отстала, только это еще ничего не значит, все еще только начинается. Чекисты облома не простят, наверняка перекроют вокзалы, аэропорты, морские пути, возьмут под контроль границу, выставят засады на дорогах, пустят на улицы усиленные патрули. Наверняка дадут объявления по радио, поставят фотографию по всем каналам телевидения, в интернет и витрины магазинов. Пообещают награду, которую потом, конечно, не дадут. Не каркай, гад, не каркай, — мысленно обругал себя Хорст за необдуманное „потом“, сняв брюки, выжал их и положил на теплую трубу вместе с туфлями и носками сушиться. — Не все так плохо, не все. Думай, думай, думай. У каждой проблемы есть решение…»
Натурально, все было не так уж и плохо. Хоть и влип Хорст в дерьмо основательно, но у него имелось по крайней мере с дюжину вариантов отхода — пара «окон» на финской границе, три на румынской, пять «дверей» на китайской и один «балкон» на монгольской. А конспиративные квартиры, секретные, нераспечатанные спецконтейнеры, верные, зарезервированные агенты, схроны, лабазы и тайники, где полным-полно и денег, и оружия, и документов? Слов нету, захотел бы Хорст, ушел бы, сгинул бы, испарился. Рукава от жилетки, мертвого осла уши и круг от бублика получили бы чекисты, а не международного преступники Барбароссу. Только не стал. Решил ждать, не дергаться, не высовываться из дерьма — ради встречи с сыновьями он был готов хоть всю жизнь просидеть в канализации. А тут каких-то три недели. Тем паче, что и скать его в говне чекистам даже в голову не придет. Потому как сами избаловались, отвыкли от грязной работы. Недаром еще Железный Феликс учил, что у чекистов должны быть чистые руки. Вобщем главное сейчас не вылезать из дерьма…
И Хорст Левенхерц, барон, обергруппенфюрер, кавалер Железного креста с дубовыми листьями и мечами, принялся жить жизнью российского дна. Копался, как и все прочие, не вписавшиеся в перестройку, на свалках, собирал, дабы не выдаляться из общих бомжовских масс, бутылку, макулатуру и тряпье, простаивал часами в длиннющих очередях, дабы сдать все собранное в приемные пункты.
— Вот раньше-то, при коммунистах, было хорошо, — говорилось матерно, но вполне доходчивов этих очередях. — Схватят тебя менты, загонят в приемник — а там лафа. Лежанка, кормежка. Потом еще и на зону кинут. А там и вовсе благодать — пайка, одежонка, телевизор, чифирок. Ну уж полнейший ништяк — это попасть к черножопым в «ЧеченБАМ». Только один раз в жизни-то такое счастье. Кормят сытно, одевают по сезону, а на прощание еще и деньжат подбросят. Теперь все, ханя, кончилась лафа. Красноперых оттащили, с черножопыми войну затеяли. Был, братцы, коммунизм, а мы и не заметили…
Вечерами Хорст стряпал нехитрый харч, штопал одежонку, стирал бельишко. А чтобы не тянуло на бомжовскую отраду типа полироли, клея БФ и радикального средства для обезжиривания поверхностей, он много читал. В основном предпочитал «Вестник демократии». Во-первых бесплатен. Во-вторых на плотной, отлично держащей тепло бумаге. А в третьих — никогда такого бреда Хорст не читал. Особенно его впечатляли шедевры, бойко выходящие из-под пера главного редактора листка Э.Непомнящего. А вышло их не мало.
Газета «Вестник демократии» от 12.06.97
Сегодня в 0 час 30 мин по московскому времени у входа в элитный ночной клуб «Дискавери», принадлежащий ЗАО «Джульбарс», неизвестные недоброжелатели взорвали ассенизационную машину, в емкости которой по предварительной оценке экспертов находилось до трех тонн свежих фекальных масс полужидкой консистенции. Получилось как в том бородатом анекдоте — все вокруг в г… публика тоже в г… Однако же на самом деле было не до смеха — дело закончилось экстренной эвакуацией, ночному клубу нанесен серьезный моральный и материальный уклон. Навряд ли кто-нибудь захочет отдохнуть в нем в ближайшее время. От такого г… отмоешься не сразу.
Эрнст Непомнящий.
*
Газета «Вестник демократии» от 13.06.97
Сегодня ночью на элитной парковке, находящейся в ведении ЗАО «Жжульбарс», приключилось ЧП — неизвестные недоброжелатели вымазали крылья и двери машин раствором валерианы, а крыши — сахарным сиропом, содержащим семена подсолнечника, конопли и гречихи. Вследствие чего окрестные коты слизали, а вороны, воробьи и прочие пернатые склевали краску до металла. Пострадали двадцать мерседесов, тридцать вольво, четыре ягуара и одна феррари. А начавшийся утром косой дождь лишь усугубил коррозионные процессы.
Эрнст Непомнящий.
*
Газета «Вестник демократии» от 14.06.97
Сегодня ночью по не установленным причинам легли на грунт пять элитных плавучих ресторанов, отшвартованных вдоль Дворцовой набережной. Не удивительно — все заведения находились в ведении охранно-страховой фирмы «Джульбарс», которую за глаза в деловом мире уже называют «Бобик сдох». Жертв и пострадавших нет, прокуратура отрабатывает версию о китайских подводных лодках. С приветом к читателю
Эрнст Непомнящий.
*
Газета «Вестник демократии» от 15.06.97
Вы наверное помните, друзья, наш некролог на смерть предпринимателя бывшего гендиректора бывшего ЗАО «Джульбарс» гражданина Гринберга-Иванова. Того самого, что не расплатился с клиентами и подался в бега, но по дороге в родную Жмеринку почему-то столкнулся с КамАЗом. Так вот, дорогие друзья, мы приносим вам глубокие извинения. Гринберг-Иванов, оказывается, жив. По отзывам врачем, прогноз самый благоприятный — он уже ходит, и даже не под себя, а на своих двоих. Правда, по-особому — заложив большие пальцы рук в проймы воображаемой жилетки, выплясывая «семь-сорок» и громко напевая:
Шел трамвай десятый номер
А в трамвае кто-то помер
Тянут, тянут мертвеца
Лаца-дрица-аца-ца…
До него так не ходит никто.
Ваш Эренс Непомнящий.
Газета «Вестник демократии» от 13.07.97
Вобщем выстоял Хорст. Не пропал, выжил, с достоинством продержался три долгих недели. Хотя, честно говоря, пришлось-то потяжелее, чем в болотах Амазонки. Теперь про него можно было смело сказать — прошел огонь, воду и, если не медные, то говеные трубы. Наконец пришел черед пятницы тринадцатого — дня солнечного затмения, чертовой дюжины и вообще крайне знаменательный во всех отношениях. Хорст, ориентирующихся теперь в питерской клоаке, как Сусанин в лесу, взял курс в направлении Фонтанки, быстро отыскал нужную трубу и вскоре уже поднимал тяжелую, откованную еще в прошлом веке крышку канализационного люка. Рассчет оказался верен — он выбрался на белый свет во двореь того самого двухэтажного особняка. Со знакомым флюгером в виде ржавого пса на крыше. Постоял мгновение, привыкая к свету, на скорую руку, сколько было возможно, почистился и на цыпочках, осторожно, двинулся к крыльцу — от чекистов можно было в любой момент ждать любой пакости. Однако все было спокойно — ветерок играл бумажным мусором на парковке, где-то беззаботно чирикали беспечные птахи. Ничто не предвещало беды.
