Дети были слишком умны, чтобы не догадаться, что от них хотят избавиться, но, кажется, ни один не обиделся. Между тем, на экране появилось новое окно, в котором выстроился десяток папок.
– Но почему? – спросила я, когда последний Зеленый выскользнул из комнаты и захлопнул за собой дверь.
Коул молча указал на Нико, который неподвижно сидел на стуле и словно и не дышал вовсе. Он сгорбился и скрючился, словно мечтая свернуться в клубок, съежиться и полностью исчезнуть.
– Нико, приятель, – сказал Коул все тем же непринужденными тоном. – Может, ты хочешь уйти…
– Я никуда не уйду. – Мне пришлось напрячь слух, чтобы различить его слова.
– Может, ты мог бы…
– Я никуда не пойду, – твердым голосом Нико и кликнул по первой папке.
И только когда она открылась, я увидела ее название: «Термонд».
Внутри оказалось штук пятьдесят файлов – все вперемешку: видео, фото и отсканированные документы. Шумно дыша, Нико всматривался в экран. Курсор застыл над одним из изображений.
Изображение еще не загрузилось, но я уже догадалась, чье лицо мы увидим сейчас на экране. Он всегда выглядел младше своего возраста, но фотография маленького Нико, совсем еще ребенка заставила меня ощутить острую вспышку нежности. Короткий ежик черных волос, гладкая, бронзовая кожа приобрела цвет бетонной крошки, на которой выделялись темные, безжизненные глаза. На голове были еще заметны заживающие шрамы.
О Господи, подумала я, борясь с внезапно накатившей тошнотой. О Господи…
Семнадцатилетний Нико смотрел на мальчика на экране как на незнакомца. Он сумел выбраться из ада и теперь не убегал от него. Он даже не пытался повернуться к нему спиной. Медленно и неохотно во мне зарождалось уважение к нему. Нико остался спокойным и собранным. А я могла бы сорваться от любой детали – даже от фотографии тех лет.
Термонд. Нико был в Термонде. Первые годы существования лагеря были посвящены исследованию причин ОЮИН, но постепенно цели изменились. Еще до того, как меня поместили туда, эти исследования прибрала к рукам корпорация «Леда» и перевела детей, оказавшихся невольными участниками этой программы, на свою базу в Филадельфии. Коул находился в «Леде» под глубоким прикрытием, пытаясь раздобыть ценные сведения об опытах, которые ставились на детях. В итоге именно Коул сумел вытащить оттуда Нико, тайно передав Албану план операции. Уже после того, как Клэнси выбрался из Термонда, бросив остальных.
– Ты в порядке? – Подтащив один из стульев к столу, Коул уселся рядом с Нико. Последовав его примеру, я села с другой стороны. – Ты не обязан это смотреть, – добавил Коул. – Мы с Руби сами можем проглядеть файлы.
– Это… его, верно?
Мы с Коулом переглянулись, и парень кивнул.
– Если у него есть файлы экспериментальной программы Термонда, – проговорил Нико, – может, там найдется какая-то информация о причинах ОЮИН. Или, по крайней мере, о том, что не может являться причиной. Это… – Нико судорожно вдохнул и выдохнул, после чего закрыл фотографию, вернувшись к корневому каталогу. – Это хорошо. Если нам удастся добыть что-то ценное, это хорошо.
Приоткрылась дверь, и показалась сенатор Круз. Пригласив ее войти, Коул встал, уступая женщине место, и коротко объяснил, что мы нашли.
– Боже, – выдохнула она, наклоняясь к экрану.
Нико открыл папку под названием «Федеральная коалиция». И сенатору стало еще больше не по себе, когда мальчик открыл документ, названный ее именем. Там были сотни – буквально сотни – досье, разбросанных по множеству папок: СПП, контакты из ближнего круга президента Грея, агенты Детской Лиги, Албан и дети – включая меня, Лиама и Толстяка. В наших файлах содержалась информация, позаимствованная в сети СПП и охотников за головами, которую Клэнси дополнил собственным разделом «Наблюдения».
Его наблюдения обо мне: «Чаще всего сомневается, когда принимает решения, касающиеся только ее. Все иначе, когда речь идет о близких, вплоть до того, что слишком сильно стремится их защитить. Нет серьезных пороков: не любит сладкое, любит старую музыку (связано с воспоминаниями об отце). Позволяет себе бесплодную надежду найти свою бабушку. Отчаянное стремление к близости и тесным отношениям означает положительную реакцию на предложение дружбы. Пытается осознать собственную физическую привлекательность. Доверчива, не злопамятна, слишком легко прощает…»
Моя челюсть отвисла от возмущения и замешательства, вызванного этой весьма нелестной характеристикой. «Слишком легко прощает»? Посмотрим.
– Вот, вот эту, «Племена», – сказала я. – Открой вот эту.
– «Племена»? – спросила сенатор Круз.
– Так Клэнси называл группы детей, которые покинули Ист-Ривер – тихую гавань… вообще-то это место вряд ли можно было назвать «тихой гаванью», но он утверждал, что это так и есть. Каждый раз, когда группа детей уходила, он давал им припасы на дорогу.
И еще снабжал кодом, чтобы они могли сообщать друг другу о безопасных маршрутах. Я не раз задумывалась, сколько таких «племен» в итоге покинули Ист-Ривер – до того, как мы оказались там. И теперь я получила ответ: двенадцать групп, в основном по пять-шесть человек.
Таблица была разделена на колонки по числу групп, и под каждой были указана даты и место. Я попросила Нико пролистать информацию, пока не нашелся список группы Зу. Два места: Колорадо и Калифорния. Последнее обновление было месяц назад.
Он знал, где ее искать. Или, по крайней мере то, что она направилась на запад. Я сцепила руки за спиной, чтобы удержаться от желания врезать по чему-нибудь кулаком. Он знал, что все это время я уже не надеялась увидеть ее снова.
– Как Клэнси получал эти сведения? – спросил Коул. – Это просто бомба, но только если информация надежная.
– Однажды он сказал мне… – начал Нико. Не поворачиваясь к нему, я все равно почувствовала на себе его короткий взгляд. Когда парнишка заговорил снова, его голос зазвучал тише. – Был телефонный номер, по которому можно было позвонить и оставить сообщение с информацией, что с тобой и как. Или попросить о помощи. Клэнси говорил, что иногда помогал одной группе найти другую: если дети были слишком напуганы, чтобы справиться в одиночку. Он знал все.
Я в этом не сомневалась. Здесь было столько информации – для того, чтобы с ней разобраться, понадобится не один день. Однако мы пока ничего не нашли о Лилиан, хотя я и не так уж на это и рассчитывала.
– Давай снова вернемся к папке «Термонд»? – попросила я, заметив, что сенатор прижимает ко рту ладонь, собираясь подняться.
– Лагеря… они все такие? – спросила она.
– Это все равно что сравнивать гнилые яблоки, – бросил Коул, который воспринял ее реакцию так же, как и я. – Все они ужасные, но, если их сравнивать друг с другом, может показаться, что какие-то не так воняют.
– Какой самый новый файл в папке? – спросила я у Нико. – Можешь найти?
