Он сам разбудил ее; часы показывали 7:30 утра, но он предупредил, что время сдвинуто на час, и в Беларуси только 6:30. Она перевела стрелки, чтобы удобней было ориентироваться в чужом городе.
— Принести кофе? — спросила Ольга, но он остановил ее раскрытой ладонью руки: не стоит, я сам.
И в самом деле, он вышел, а через пару минут в купе заглянула миловидная проводница и принесла им два стакана в традиционных подстаканниках с эмблемой БЧ. Напиток оказался самым обычным растворимым кофе не самой дешевой марки, и они с удовольствием наслаждались утренним кофе. Ей невольно вспомнилось, как этот видный мужчина совсем недавно приносил ей кофе в постель. В душе появилась уверенность, что подобное, возможно, еще произойдет не единожды, и Ольга Хлебникова утвердилась в хорошем настроении, готовая пребывать в таком состоянии целый день. Если, конечно, в Минске их не ждут новые испытания.
Впрочем, все оказалось действительно очень мирным, и даже отчасти скучным.
Их фирменный остановился на первом пути. Ответив на звонок, Александр провел свою спутницу из вагона вдоль здания современного вокзала, состоящего из стекла и железа, прямо к ожидавшей их машине. Водитель протянул руку Александру (из рукопожатия журналистка определила, что мужчины давно знакомы), после чего представился его спутнице:
— Игорь Рюрикович. Можно просто Игорь.
— Ольга, — ответила молодая женщина.
Они сели в машину и вскоре московские гости выехали на главный проспект, вдоль которого стояли капитальные дома в стиле сталинского ренессанса.
— Это проспект Независимости. А едем мы прямо к зданию библиотеки, — ознакомил водитель с маршрутом, увидев, что Ольга увлеченно рассматривает городской пейзаж, крутя головой.
Город был очень чистый и красивый, в изобилии цветов и стоек с подвесными мини-клумбами; чувствовалось, что власть и горожане любят свою столицу. Но Звездочет не удержался, поёрничал:
— Проспект Независимости… независимости от чего? Или от кого? От самих себя, что ли?
— От злых и чужих урагов… Надо будет — разыграют русскую карту, будет независимости от России, разыграют другую карту — будет независимости от Запада… Что ж тут непонятного, — так же в шутку поддержал товарища Игорь.
— А почему не имени первого президента независимой страны? — попыталась пошутить журналистка.
— Думаю, придет время, и так и будет, — вполне серьезно ответил ей Александр.
А ведь Ольга так и не знала, так никогда и не узнает, как много времени провел ее спаситель Звездочет в Минске в конце 90-х годов, что это именно он предложил и разработал для новых белорусских властей проект «Белорусская Швейцария»… и какая трагедия была для людей подобной ему закалки оказаться не у дел с развалом СССР, оказаться не востребованными и новой «незалежной» властью, не осознающей уникальный уровень спецподготовки подобных людей.
* * *
Никуда не сворачивая, двигаясь только по прямому широкому проспекту, они доехали до здания Национальной библиотеки. Оно и впрямь выглядело необычно.
— Наш алмаз знаний, — уточнил Игорь Рюрикович.
Строение представляло собой огромный кристалл, возвышающийся на уровень 24-этажного здания, выполненного в стиле модерн. Современное строение из стекла и стали сверкало, солнце отражалось, играя в гранях громадного кристалла. На зеленых площадках зоны отдыха вокруг библиотеки, несмотря на ранний час, сновали люди, кто-то был одет совсем по пляжному, — рядом оказался водоем; вдали просматривался массив леса. На противоположной стороне вдоль проспекта плотно стояли высотки жилых домов с пристройками магазинов, кафе и салонов. «Я здесь живу», — кивнул Игорь на одну из многоэтажек, и Хлебникова еще подумала про себя, отчего они не идут к нему домой, а направляются в библиотеку, но ответ стал известен уже через короткое время.
— Пройдемте, подышим воздухом, — предложил минчанин.
Игорь, симпатичный мужчина среднего роста, живущий в Минске, Александр, приехавший из Москвы, и даже отец Серафим, настоятель Верейского храма, были неуловимо чем-то схожи между собой. Именно это здесь и сейчас определила для себя Ольга Хлебникова. То ли манерой, то ли жестами, то ли поведением, то ль фактурой и выправкой… пусть сходство было неявным, но оно было!
Троица неспешно двигалась к скамейкам, расставленным у водоема; мирное утро прекрасного дня. И не понятно Ольге пока, зачем было предпринимать столь дальнюю поездку, чтобы сидеть и прохлаждаться у воды, разглядывая тех, кто вышел на пробежку, кто выгуливал собак и кто собирался принять солнечную ванну на лугу в отдалении от центрального проспекта. Просто идиллия какая-то по сравнению с тем, что происходило с ними в последние дни. И пока она настраивалась и размышляла о перипетиях судьбы, мужчины вели тихую беседу. Впрочем, говорил в основном Игорь Рюрикович, тогда как Звездочет внимательно слушал.
— Я нашел информацию, подтверждающую, что интересующая тебя особа действительно закончила минскую разведшколу, и вскоре стала любимой женщиной гаулейтера Восточной Пруссии (с 1928 г.), рейсхкомиссара Украины (с 1942 г.) Эриха Коха.
В 1943 году личный агент Сталина, экономка и танцовщица казино «Барберина» Вера (оперативные имена Лиза, Элизабет) родила от Э. Коха сына, назвав его русским именем Николай. Советская власть и СМЕРШ после войны не преследовали Веру и Николая, которые продолжали мирно проживать в имении Коха. Но — странная деталь: Вера, красивая и статная голубоглазая блондинка, которую советская власть обязана была считать предательницей за сожительство с врагом, вышла замуж за сотрудника НКВД — фронтовика, награжденного высокими правительственными наградами: орденами и медалями. Молодой, с хитрым прищуром фронтовик Федор становится первым послевоенным директором местного совхоза, а Вера главбухом.
Любопытный Федор Никитович начал проявлять огромный интерес к подземным коммуникациям бункера Эриха Коха, желая самостоятельно вскрыть тайну хранения Янтарной комнаты и сокровищ Третьего рейха. Но как носитель секретов погибает страшной и нелепой смертью в 1953 году.
После смерти Иосифа Сталина отчасти происходит и расбалансировка его личной разведывательной сети. Что не могло не сказаться на поведении Веры.
В 60-х годах Вера окончательно расслабилась, из нее буквально стала сочиться информация, которую собирал и фильтровал ее гражданский муж Николай Грибов. И как-то после визита к стоматологу в 1965 году она умирает от заражения крови. В свидетельстве о смерти женщины фигурировал другой диагноз: воспаление поджелудочной железы.
Её сын Николай в это время как раз проходил службу в рядах Советской Армии. Известно, что находящийся в польской тюрьме Эрих Кох неоднократно посылал связников к Вере, чтобы получить фотографии единственного сына. Но в какой-то момент Николай и вовсе меняет адрес прописки.
Неоднократно судимый Грибов также не простой персонаж в этой тайной истории. Он являлся выпускником разведывательной школы имперского замка Бальга, и был оставлен на глубокое оседание предприятием «Цеппелин».
