— Да будет это знаком того, что воля Аратты более не властна над нами, — размеренно проговорил Ширам, и его воины эхом повторяли за ним торжественные слова. — И пусть этим камнем мне разобьют голову, если я сдамся!
Воины приветствовали слова вождя криками бурного одобрения. Они уже сразились с армией Аратты, потерпели поражение и теперь жаждали крови и мести.
«Но что скажут остальные? — невольно подумал Хаста. — Ширам принес в свой дом войну — все ли будут этому рады?»
— Саарсан! — подбежав, закричал один из накхов рода Афайя. — Сюда движутся отряды родов Хурз, Бунгар и Зериг!
— Передайте им, что я счастлив приветствовать родичей в Великом Накхаране, — с хищной улыбкой проговорил Ширам.
Глава 2
Совет двенадцати змей
Двенадцать отрядов один за другим в полном молчании входили в древний город. По расчищенным рабами дорогам они шли туда, где некогда высились башни их семейств. Они двигались так уверенно, как будто делали это каждый день и каждый точно знал, куда следует идти.
Хаста глядел на них, сидя у порога шатра, который Ширам разбил на месте бывшей башни своего рода, и его все сильнее охватывало чувство, напоминающее суеверный ужас. Все эти люди в черных одеяниях, увешанные оружием, пугали его слитной молчаливой готовностью, ощущение которой все больше и больше разливалось в воздухе. Казалось, прикажи сейчас саарсан, и они пойдут убивать, не разбирая правого и виноватого, воина или землепашца, — равнодушно и деловито, потому что рождены именно для этого…
Ширам явно не разделял чувств и мыслей своего названого брата. Если когда-то Хасте и доводилось видеть его радостно улыбающимся, то именно сейчас. Подняв к небу клинок из лунного железа, он приветствовал каждый отряд, и те безмолвно отвечали ему, громыхая оружием о маленькие круглые щиты.
Поставив шатры, все двенадцать отрядов собрались у подножия расчищенного холма, на вершине которого в сизых сумерках белел священный престол. Один за другим вслед за отцом рода воины поднимались на холм, брали камень из россыпи и прятали его за пазуху. Многие прихватывали еще три-четыре булыжника для тех, кто остался дома. Затем, покончив с этим делом, накхи спускались вниз и усаживались на расстеленных загодя войлоках, каждый на свое место, у длинных низких столов.
Между тем подступила ночь. Стемнело быстро. Едва солнце ушло за горы, священную долину накрыла непроглядная тень. Но ненадолго — во тьме один за другим загорелись десятки костров.
Напитки и еда, по мнению Хасты, были весьма скромны — жареное мясо, лепешки, козий сыр, вино… Накхи косо поглядывали на чужака, словно недоумевая, почему тот сидит за столом с воинами и где его ошейник и мотыга. Но несколько слов, брошенных Ширамом, заставили их отвернуться от жреца Исвархи с нарочитым равнодушием. «Непременно выучу их язык! — решил Хаста. — И как можно скорее…»
Тем временем саарсан повернулся и окликнул молодую женщину, сидевшую в паре шагов за его спиной. Та молча поднялась и подошла к нему. Ширам и ей что-то сказал по-своему, а затем перевел Хасте:
— Это Марга. Она позаботится, чтобы у тебя во всем был достаток и чтобы никто не обидел тебя.
Молодая накхини кинула на гостя такой взгляд, что жрецу подумалось, что неплохо бы знать, как при случае защититься от нее самой. Она была на полголовы ниже Хасты, зеленоглазая, стройная и тонкая, как копье. Ее длинное черное платье было расшито затейливыми серебристыми узорами — не поймешь, то ли звери, то ли цветы, то ли буквицы. Хаста отметил, что ее можно было бы назвать привлекательной, если бы не жесткое выражение лица, которое стало еще угрюмее при виде жреца Исвархи.
— Ступай за мной, чужак, — приказала она.
Вернувшись на прежнее место, накхини указала на скатанную попону:
— Садись.
— Благодарю за любезность, госпожа, — ответил Хаста.
Марга не удосужилась ответить.
— Хороша забота, — усаживаясь, проворчал жрец.
Главы великих родов по старшинству восседали по обе стороны и напротив Ширама. На груди у каждого из них висел знак власти — Змеиное Солнце из чеканного серебра, с ярким камнем в середине.
Начало встречи, как показалось Хасте, шло по раз и навсегда заведенному обычаю: возлияния богам, предкам, прославление каждого из великих родов. Внимательно вслушиваясь в разговоры накхов, Хаста отметил про себя, что несколько отцов рода — сааров — среди прочих богов упомянули Исварху, но вскользь и небрежно, будто это был домашний божок — охранитель порога.
Вслед за возлияниями саары начали о чем-то расспрашивать Ширама. Расспросы шли так спокойно и неспешно, будто саарсан просто вернулся после долгой отлучки и прибыл в свои владения, чтобы объехать принадлежащие ему земли, побывать в каждой из башен и провести ночь с каждой из жен. В речи порой мелькали знакомые названия и имена.
— О чем они говорят? — спросил Хаста.
— О делах, достойных великих мужей, — отрезала накхини, даже не повернувшись в его сторону.
— А если точнее? Может, переведешь мне?
— Ты жрец, а не воин. Зачем тебе знать все это?
— Саарсан почтил меня званием советника!
— А я — нет. Не мешай слушать.
Хаста вздохнул и принялся всматриваться в лица говорящих, пытаясь угадать, о чем идет беседа.
— Так что же произошло в столице? — спросил один из сааров, могучий воин с длинной седеющей косой, переплетенной широкими белыми лентами.
— Мы были оскорблены, — ответил Ширам.
— Кем?
— Сначала государь нарушил данное им слово. Затем сын и наследник государя был похищен, и это преступление попытались свалить на нас. Но я все еще старался избежать раскола и войны. Я дал государю возможность исправить содеянное, не теряя лица. И мы договорились — о перемирии и совместных поисках. Но той же ночью государь был убит у себя во дворце, в собственной опочивальне. И арьи вновь обвинили нас! Обвинили и потребовали сложить оружие. Оба условия нашего изначального договора с властителями Аратты были попраны. И, как саарсан, я был вынужден объявить войну!
— Ты лишь зовешься саарсаном, — коротко напомнил еще один из вождей, с виду несколько старше Ширама.
Его черная коса была переплетена золотыми лентами, а длинные висячие усы выкрашены в черный и рыжий цвет.
— Что ты этим хочешь сказать, Аршаг, сын Ашгарана? — холодно ответил Ширам.
— Я не буду судить твои дела, Ширам, сын Гауранга. В каждом из них ты проявил подобающие воину храбрость и ловкость, — заговорил рыжеусый саар. — Но посуди сам. Ты сопровождал царевича Аюра на Великую Охоту. Вернулись лишь вы втроем — как я понимаю, вот с этим…
Аршаг ткнул в ту сторону, где подле молодой накхини тихо сидел Хаста.
— Что он сказал? — встревоженно поинтересовался рыжий жрец.
