Ашья сдернула с плеч мертвеца длинный грубый плащ, накрылась им с головой и направилась к одному из длинных домов. Она приметила его, еще лежа на валу. Именно туда от костров отроки постоянно носили огромные деревянные блюда — то с жареными косулями, то с птицей. Время от времени белоголовые юнцы тащили в ту сторону бурдюки, благоухающие хмельным медом.
Стараясь не привлекать внимания, Ашья прокралась к тропинке, по которой таскали снедь, и притаилась там. Ждать пришлось недолго. Правда, она надеялась, что появится всего один малец, несущий бурдюк или зажаренную рыбину. Но прислужников оказалось двое. Затаившаяся в густой траве накхини осталась не замеченной подростками, несущими подрумяненного на вертеле кабанчика. Когда те поравнялись с ней, она выставила ногу так, что второй мальчишка рухнул наземь. Ашья мгновенно оказалась сверху, и длинная острая шпилька, упрятанная в ее волосах, вонзилась ему в ямку под затылком. Подросток умер, не издав ни звука. Второй отрок, все еще полагая, что его приятель оступился, повернул голову — и тут же длинное граненое острие уперлось ему в гортань.
— Тихо!
Ашья знала по-вендски пару десятков слов, да и те кое-как, но отрок явно ее хорошо понял. Мальчишка лет двенадцати глядел на нее широко распахнутыми голубыми глазами, застыв от ужаса.
— Идти вперед! Молчать! Ты говорить — я убивать, — свирепой скороговоркой пробормотала она. — Ты молчать — ты жить.
Мальчик все глядел, не смея отвести взор. Он как будто понимал, кто перед ним, но глаза его отказывались верить очевидному. Возникшая прямо из тьмы смуглая чужачка c блестящими глазами казалась ожившим ночным кошмаром. Откуда здесь, на пороге общинного дома, одна из вражьего змеиного племени?!
— Идти! — вновь прошипела Ашья.
Мальчишка схватился за ручки деревянного подноса и, ощущая спиной колючий взгляд страшной гостьи, пошел вперед.
В большом доме вокруг длинного стола восседало полторы дюжины богато разодетых бородачей. Они горланили и спорили, перекрикивая друг друга, размахивая руками, хохотали и запивали съеденное и сказанное хмельным медом. Ашья прислушалась, стараясь уловить в их речах знакомые слова. Поняла она не много. Однако слова «рубить», «голова» и «кол» разобрала вполне четко.
Сидевшие за столом накинулись на жареного кабанчика так, будто перед этим не ели несколько дней. Ашья, которая в походе ела от случая к случаю, не сходя с седла, при виде их трапезы ощутила приступ голода и жгучей ненависти. На отроков, которые притащили блюдо, старейшины вендов даже и не взглянули.
— Уйдем, пока они едят, — потянув ее за рукав, вдруг прошептал вендский юнец. — Заметят — убьют! Пошли, я тебя выведу…
Ашью несказанно удивило желание отрока спасти ее. Сама она на его месте улучила бы подходящий миг и подняла такой шум, что и мертвые бы поднялись из могил. Неужели голубоглазый так боится смерти? Но нет — тогда бы не болтал…
— Молчать! — цыкнула она и оттолкнула его в сторону.
«Если сейчас бросится наутек или завопит, придется как-то его убить», — подумала накхини. Но впрочем, ей сейчас совсем не до него. Она подхватила со стола глиняный кувшин с пивом и принялась разливать его по деревянным чарам. При этом, обходя стол, она словно невзначай касалась бронзовым перстнем шеи каждого из пирующих старейшин. Разгоряченные выпитым, те не слишком обращали внимание на легкое касание. Кое-кто хлопал себя по шее, словно пытаясь прибить комара.
Ашья оглянулась. Мальчишка переминался у двери, словно ожидая ее. Впрочем, почему «словно»? Он следил за каждым ее движением не отрывая глаз. Кажется, он ожидал от нее новых приказов… «Экий чудной отрок!» — подумала она.
Впрочем, если по неведомой причине он на ее стороне — тем лучше. Потом будет время разузнать. А если доведется здесь полечь, это будет уже не важно.
Ашья неторопливо обошла стол с кувшином пива, не позабыв никого, а затем, подойдя к нежданному союзнику, тихо приказала:
— Ворота идти, громко кричать. Понимать?
Мальчишка кивнул и скрылся за дверью.
Ну, теперь — все. Ашья чуть выждала и тоже выскочила из длинного дома. Спрятавшись за углом, она начала всматриваться и вслушиваться. Если отрок решит открыть ее присутствие своим сородичам, очень скоро они гурьбой бросятся сюда. Тогда она сможет тихо обойти их, пока они будут рыскать тут в ее поисках. А если нет…
Ашья поглядела на свой перстень и слегка повернула его головку. Полое заточенное жало скрылось под бронзовой пластиной. Со стороны никто бы не догадался сейчас, что в пустотелой головке перстня хранится смертоносный яд, получаемый сестрами Найи из обычных мокриц. Ашья знала, что к тому мигу, как мальчишка добежит до ворот крепости, с вождями вендов будет покончено. Они будут еще живы, но не смогут уже ни двигаться, ни говорить. Поцелуй Найи не знает пощады.
Она выждала еще немного времени. У костров шумели ни о чем не подозревающие воины. Никто, кажется, и думать не думал бежать сюда и спасать своих вождей. Наконец с дальнего края священной крепости послышался звонкий мальчишеский крик.
«Отец-Змей ко мне благосклонен», — порадовалась Ашья, слушая, как переполошенные вояки хватаются за оружие и бросаются скопом в сторону ворот. Потом она спокойно вернулась в длинный дом и, не глядя на завалившихся на стол, на пол или друг на друга отравленных старейшин, подошла к очагу. Выгребла тлеющие угли в глиняный горшок, а затем щедро рассыпала их по устилавшей пол соломе. В воздух тут же потянулись белые струйки дыма.
— Эй, ты что творишь? — невнятно раздалось из-под стола.
Должно быть, кто-то из вождей, решивший прикорнуть во время пиршества, проснулся от запаха дыма. Сейчас он на карачках вылезал из своего убежища, толкая перед собой увесистый топор.
Ашья в одно движение оказалась рядом. Едва голова бородача появилась из-под столешницы, с размаху опустила ему на макушку горшок. Русые космы венда тут же окрасились кровью, и он, оглушенный, рухнул на пол.
Языки пламени, быстро пожрав затоптанную солому, уже облизывали одежду застывших в оцепенении вождей. Воздух помутнел от удушливого дыма. Пора! Задержав дыхание, Ашья выскочила из дома. Позади нее, треща, быстро разгорался пожар. Едва она успела отбежать, как позади нее язык хищного пламени пробился сквозь крышу и взвился к небу.
Ашья видела, как на валах появляются черные пятна — накхи — и множество легких отравленных стрел несется в сбившуюся у ворот толпу. Кто-то в тщетной надежде спастись выскакивал, распахнув ворота, и бежал наружу, но там, едва заметные в сумерках, их ждали воины Гауранга — и сам он со своей непревзойденной лунной косой.
Ашья вдруг вспомнила про мальчишку. «Он где-то у ворот. Надеюсь, его не затоптали…»
Рассвет Ашья встретила уже внизу. Глубокая ссадина на щеке кровила — кто-то из вендов метнул копье. Не успей она отклониться, оно пришло бы точно между глаз! Шрам теперь останется наверняка… Ашья и сама потеряла счет врагам, убитым ею в суматохе ночной схватки. Но странного отрока так больше и не видела — ни в гуще боя, ни среди убитых. Впрочем, что и говорить, времени рассматривать мертвецов не было.
