– Вы мне не верите, да, шеф?
– На тысячу фунтов ты долго сможешь шиковать, Грета.
Одна из газет, «Мировые новости», обещала тысячу фунтов в качестве награды за «информацию, которая приведет к поимке, аресту и осуждению Ночного Потрошителя». Это заставило шлюх выползти из щелей – и Гриноу пришлось посадить четырех человек в четыре кабинета, чтобы разобраться с ордами внезапно пожелавших сотрудничать дам легкого поведения.
История Греты оказалась достаточно интересной, чем и привлекла внимание инспектора.
Она утверждала, что накануне ночью, спустя примерно два часа после убийства Дорис Жуаннэ, молодой пилот подошел к ней в баре у «Трокадеро». Он завязал разговор, угостил выпивкой и сэндвичем. По словам Греты, летчик показал пачку купюр и сделал «непристойное предложение». Когда она отказалась и ушла, чтобы вернуться к себе, он последовал за ней, пихнув в какой-то дверной проем, и сказал: «Дай я хоть поцелую тебя на прощанье», а когда она сказала «нет», начал ее душить.
– Я стала вырываться, ударив его коленом в бубенчики, и он что-то уронил… кажется, противогаз… а я заорала что есть мочи, и он убежал в темноту, как испуганная крыса.
Вот над этим рассказом Гриноу сейчас размышлял. Наконец он сказал ей:
– Как я могу поверить твоему рассказу, Грета, когда в нем полно лжи?
– Так это я сама себе поставила, да? – спросила Грета Хейвуд, расстегивая пуговицу шелковой блузки и негодующе указывая на синяки на шее.
– Нет, но твой сутенер вполне мог.
– Я не работаю ни на какого кота! – выпалила она. – Я сама на себя работаю, вот!
Это было интересное заявление, и сразу по двум причинам.
Во-первых, Грета до того момента явно старалась избежать обвинений в проституции, не признавая, что сама предложила себя неизвестному летчику, держась невероятной версии о том, что ее «добродетель» была оскорблена.
Во-вторых, она случайно натолкнула Гриноу на важную мысль: все подвергшиеся нападению Потрошителя девушки – по крайней мере, те, кто приводил его к себе – не имели защиты сутенера, или «кота», как называли его девицы типа Греты. Во многих случаях сутенер следил бы за происходящим, оставаясь рядом (возможно, с дубинкой наготове, чтобы помочь избавить бедолагу от денежек). В других случаях сутенер мог оставаться прямо в квартире, затаясь в соседней комнате или спрятавшись за портьерой.
Так что Потрошитель либо избегал столкновений с сутенером, либо ему чертовски везло.
– Грета, мы не станем обвинять тебя в приставании. Расскажи, как все было на самом деле.
– Ну… все так и было, как я сказала, – ну, почти так. Я познакомилась с этим пилотом у «Трока». Я уже ждала там клиента, но этот был такой милый. Так что мы выпили, а потом пошли к переулку… у «Капитанского стола»…
Гриноу кивнул:
– Дальше.
– Я светила на дорогу фонариком. Там я его выключила, мы зашли в дверную нишу, и он начал меня ласкать. Целовать. Я не позволяю каждому такую вот близость… Но он был красавчик. Милый такой и робкий…
Может ли это быть правдой? По ее описанию это вполне мог быть юный Камминз.
– …милый и робкий, пока не начал меня душить! Господи! Ну и вдарила же я его по…
– Значит, остальная часть твоего рассказа правдива?
– Еще бы нет. Вы за кого меня держите, шеф?
Гриноу не стал отвечать, а только спросил:
– Он и правда уронил свой противогаз?
– Клянусь мамочкиной могилой, правда. Я слышала стук.
– Хорошо. Я отправлю тебя к «Трокадеро» с моим сержантом. Покажешь ему, как и где все это происходило.
Инспектор отдал распоряжения, а потом вернулся за стол в неприбранном кабинетике и закурил одну из своих «фирменных» сигар. Карта лондонского центра с булавками в местах убийств занимала почти всю стену, шкафы картотеки теснились друг к другу – а он сидел лицом к стене из стекла и дерева с видом на помещение констеблей и следователей и стол приемной.
Это и правда было похоже на Камминза. Второй пилот, появлявшийся в деле – тот канадец, который ссорился с Маргарет Лоу – был чист: он сел на транспортный корабль на следующий же день после того, как мисс Уик позвонила с жалобой.
Однако Камминз был единственным из присутствовавших в театре «Сент-Джеймс», у кого было железное алиби на время убийств Эвелин Гамильтон, Эвелин Оутли, Маргарет Лоу и Дорис Жуаннэ: курсант находился в расположении училища, когда совершалось каждое из них! Журнал увольнений регистрировал моменты его прихода и ухода, а соседи подтвердили данные журнала.
Да и вообще – почему из всех пилотов в Лондоне это должен оказаться именно Камминз? Театр был связан всего с одним из преступлений. Из-за того, что в этом расследовании участвует Агата Кристи Маллоуэн, сам Гриноу стал мыслить, как чертов автор детективов, а не опытный коп!
Следователи у Агаты в романах могли собрать группу подозреваемых в библиотеке, чтобы обсудить улики и разоблачить злодея, который вежливо поучаствует в этом процессе – вплоть до того, что протянет руки для наручников. В реальной работе полиции – и в жизни Гриноу – единственным направлением расследования в этот момент был опрос почти бесконечной череды уличных шлюх. Он переговорил уже с сотней девиц (а в целом через участок их прошло примерно пять сотен): иногда разговор длился всего несколько минут, а иногда (как в случае с Гретой) – достаточно долго.
Необходимость полагаться на таких свидетелей, как Грета, совершенно не радовала Гриноу: ведь эти девицы по своей профессии были лгуньями, – даже без учета предложенных бульварной газетой тысячи фунтов.
Телефон пронзительным звоном вывел его из этих раздумий – и в ухе раздался обманчиво убаюкивающий баритон Фреда Черрилла, эксперта-дактилоскописта.
– Я поддерживаю соображения миссис Кристи насчет отпечатков на подсвечнике с камина у Лоу, – сказал Черрилл. – Правша, выдирая свечу из подсвечника, наверняка возьмется левой рукой за подставку, а правой схватит свечу. Процесс будет обратным в случае левши.
«Теперь у нее и чертов Черрилл стал мыслить, как автор детективов!»
– На самом деле, – проговорил Гриноу, затягиваясь сигарой, – она предпочитает «миссис Маллоуэн». Но она очень наблюдательна под любым именем.
– Вот именно. Эти следы в пыли на туалетном столике в квартире Жуаннэ могут оказаться полезными. Но пока отпечатки из квартиры Лоу не слишком много дали.
– Почему это? Опять смазанные?
– Нет, они просто отличные: словно из учебника. Вдобавок к подсвечнику идеальные отпечатки нашлись на недопитом стакане пива и на ручном зеркальце. Просто у нас в картотеке этих отпечатков нет.
– Как могло получиться, что такая злобная тварь, как наш Потрошитель, не имеет приводов в полицию?
– Вот не имеет. Может, он поздно созрел. Или он американский солдатик, как пишут. Но как только ты найдешь подозреваемого, Тед, у нас будут превосходные отпечатки, чтобы его проверить. Больше улик не было?
