Несмотря на все жевательные резинки, у женщины был голос, звучавший величаво, аристократически. Ну еще бы: она ведь была актрисой. Взять, например, Берти: он говорил так, словно учился в Оксфорде, хотя на самом деле отец его был мясником в Уайтчепеле, так что университет, который он закончил, давал исключительно уроки суровой жизни.
Актриса была немолода: тридцать с чем-то, сказала бы Агата, но оставалась весьма привлекательной ясноглазой брюнеткой с лицом сердечком, кукольно яркими губами и женственными формами, дававшими о себе знать, несмотря на сдержанный гардероб: темно-серый жакет поверх кремовой блузки и светлая серая юбка, темные «загорелые» ноги («Это те самые «жидкие» чулки», – подумала Агата).
Рядом со стоявшим актером Френсисом Л. Салливаном эта женщина среднего роста казалась миниатюрной. Он тоже держал в руке текст роли. Довольно массивный, под два метра ростом, он имел двойной подбородок и тяжелые веки – внешность приятная, но отнюдь не героя-любовника.
Ларри Салливан играл Пуаро в «Алиби» и позже получил ту же роль в «Загадке Эндхауза» («Почему, – думала Агата, – продюсеры настаивают на том, чтобы давать роль крошечного детектива этим громоздким типам? Габариты Чальза Лотона в «Черном кофе» могли поспорить только лишь с его переигрыванием»). В этой постановке Салливан не участвовал (Пуаро не фигурирует в произведении), и его позвали в последний момент как помощника режиссера.
Актриса второго состава (которая появится в важнейших ролях Веры и миссис Брент) ушла из труппы на прошлой неделе, получив более удачную роль в ревю. В обычное время это кончилось бы тем, что ее внесли бы в черный список всех лондонских театров, однако сейчас все понимали, как трудно собрать квалифицированный состав исполнителей в военное время.
Особенно трудно было найти хороших актеров: мужчин, которые предпочли не надевать мундир и коих обязали один или два раза в год выезжать на гастроли «Ассоциации зрелищных мероприятий для военнослужащих». А на хорошеньких молодых актрис был большой спрос в ревю: в числе дефицита в Лондоне военного времени оказались девушки-хористки и танцовщицы.
Сильный голос Айрин – контральто – прозвучал рядом с Агатой и разнесся по всему залу.
– Прошу назвать ваше имя! – произнесла она.
Молодая женщина на сцене, похоже, нисколько не смутилась.
– Нита Уорд, – сказала она.
По другую сторону Агаты прогудел Берти:
– Ах да, мисс Уорд! Как хорошо, что вы смогли прийти.
– Спасибо вам, мистер Моррис, – сказала мисс Уорд.
Берти подался вперед и прошептал жене:
– Взгляни на ее резюме, дорогая. У нее впечатляющий список ролей.
Айрин сурово посмотрела на мужа:
– Ты это так называешь?.. Это ты ее пригласил?
– Ну…
– Это твоя очередная находка, Бертрам?
– Дорогая… у нее есть опыт. Пожалуйста, прочти ее резюме.
Айрин снова бросила на него суровый взгляд:
– С какой стати?.. Ты уже вроде убедился в ее… опыте.
Агате вдруг показалось, что она стала сеткой в теннисном матче. И при этом в матче давних соперников.
Вдруг Агату осенило: возможно, Айрин обречена на такую ревность, поскольку ей лучше всех известно, как именно актриса может продвинуться в театральном мире, и особенно у этого продюсера…
– Ты порой бываешь невыносима, – буркнул Берти и, встав, прошаркал в сторону, чтобы занять место отдельно, ближе к сцене… и своей новой находке.
Айрин холодно и громко попросила:
– Давайте начнем с третьего действия, сцена вторая… Ларри, читайте, пожалуйста, за Блора и Ломбарда.
Молодая женщина ничего выдающегося собой не представляла, но была довольно живой и не запиналась. Она стала шестой, кого они в этот день прослушали для второго состава, и чуть лучше всех прочих.
– Возраст примерно подходит, – решилась прошептать Агата, повернувшись к Айрин.
– Недурна, – признала Айрин. – Чуть низковата.
– О, по-моему, тут дело в Ларри. Он же зверски высокий, наш Ларри.
Айрин коротко хохотнула:
– Да… у него неплохо бы вышел судья.
– У вас великолепный судья. Ларри бывает чуть…
– Помпезен, – договорила Айрин.
– Вот-вот… Но чудесный человек.
– Спасибо! – обратилась Айрин в сторону сцены. – Подождите минуточку, пожалуйста… – Она обернулась назад: – Джанет!
Джанет Камминз, привлекательная брюнетка в очках в темной оправе, поднялась со своего места несколькими рядами дальше и подошла к Айрин. Джанет была секретарем Берти и прекрасно помогала им обоим.
Агата мысленно удивилась, что Айрин совершенно не ревнует мужа к Джанет – соблазнительной голубоглазой женщине, которой не исполнилось и тридцати.
– Да, мисс Хелье? – произнесла Джанет, деловито пригибаясь в проходе и держа наготове блокнот.
– Сколько еще?
– Осталось всего трое.
Айрин внимательно смотрела на сцену, где дружелюбная мисс Уорд и улыбающийся Ларри переговаривались – тихо и мило.
– Она и правда недурна… Я ее еще немного послушаю.
Джанет кивнула и, посмотрев через Айрин на Агату, прошептала:
– Мне можно поговорить с вами, миссис Маллоуэн?
– Конечно, дорогая.
Чуть раздражаясь, Айрин сказала помощнице:
– Так подойди и поговори.
Джанет прошла по ряду у них за спинами и, войдя с другой стороны, стала пробираться между сидений, намереваясь занять место, с которого ушел Берти. Однако Агата встала и перешла к ней, оставляя несколько мест между ними и Айрин.
Они сели.
Глаза Джанет за стеклами очков были напряжены.
– Миссис Маллоуэн, мне очень неприятно вас беспокоить… я знаю, как вы относитесь к суете вокруг…
– Продолжайте, дорогая моя.
Джанет колебалась – и вроде бы даже нервничала, пытаясь подыскать слова.
Агата мягко ее поторопила:
– В чем дело, дорогая? Я не кусаюсь.
Улыбка у Джанет вышла смущенной:
– Вы слышали, как я упоминала Гордона…
– Гордона?
– Моего мужа.
– А! Военный летчик. Ваш отважный молодой герой!
– Ну… Я считаю, что он станет героем, и скоро. Сейчас он учится летать на «Спитфайрах»… Короче, он ваш восхищенный поклонник. Он читает ваши книги днем и ночью, просто глотает их и… ну, я подумала, может, вы согласились бы к нему обратиться. Ради меня.
– Ну конечно! Отправим ему книгу? Где он служит, дорогая?
– Прямо здесь, в Лондоне. Ну, то есть в лагере в Сент-Джонс-Вуд.
