– Мерседес объяснила, почему она так подумала? – поинтересовался Варгас.
Донья Мариана пожала плечами.
– Что вы сделали потом?
– Позвонила главному секретарю кабинета министров и поговорила сначала с доном Хесусом Морено, а позднее с директором полиции сеньором Хилем де Партера. Остальное вам известно.
– Именно тогда вы упомянули об анонимных письмах, которые регулярно получал министр.
Донья Мариана помедлила с ответом:
– Именно так. Тема возникла в разговоре с сеньором Хилем де Партера и его помощником Гарсией…
– Гарсией Новалесом, – закончил Варгас.
Секретарша кивнула:
– Полиция, разумеется, знала о существовании писем и давно располагала их копиями. Сыграло свою роль и обстоятельство, что именно тем утром, когда занималась рабочим графиком министра, в его кабинете я наткнулась на папку, куда он их складывал.
– Вы знали, что он хранил эти письма?
Донья Мариана покачала головой:
– Я думала, он уничтожил их, показав полиции сразу после происшествия в Обществе изящных искусств, но ошибалась, и дон Маурисио держал оригиналы под рукой. Я рассказала об этом вашему начальству.
– Как вам кажется, почему дон Маурисио долго не сообщал в полицию или службам безопасности о том, что получает анонимные письма? – задала вопрос Алисия.
Донья Мариана на мгновение отвела глаза от Варгаса и обратила хищный взгляд на молодую женщину.
– Сеньорита, вы должны понять, что человек, занимающий столь важный пост, как дон Маурисио, получает огромное количество корреспонденции. Невозможно сосчитать, сколько людей и организаций решаются обратиться к министру, и часто попадаются эксцентричные, а порой и просто безумные письма. Я выбрасываю их пачками, дон Маурисио их даже не видит.
– Однако эти письма вы не выбросили!
– Нет.
– Вы знали человека, который, по мнению полиции, посылал их? Себастьяна Сальгадо?
– Нет, – проговорила секретарша.
– Но вы знали о его существовании?
– Да, когда министр начал ходатайствовать о помиловании Сальгадо. Позднее он упоминался в отчете полиции по результатам расследования истории с письмами.
– Понятно, но еще раньше вы не слышали, чтобы при каких-либо обстоятельствах дон Маурисио упоминал имя Сальгадо? Может, много лет назад?
Донья Мариана погрузилась в долгое молчание.
– Вероятно. Я не уверена.
– То есть, возможно, упоминал?
– Мне так кажется.
– Когда это произошло?
– В марте 1948 года.
Алисия нахмурилась, не скрывая удивления.
– Вы точно запомнили дату, но не уверены, что прозвучало имя Сальгадо?
Донья Мариана покраснела:
– В марте 1948 дон Маурисио попросил меня устроить непротокольную встречу с Луисом Болеа, его преемником на посту коменданта тюрьмы Монтжуик.
– С какой целью?
– По-моему, речь шла о неформальной встрече, в порядке вежливости.
– А вы лично присутствовали на этой неформальной встрече вежливости, как вы выразились?
– Очень недолго. Беседа была приватной.
– Но у вас была возможность услышать часть разговора? Случайно? Когда вы входили в комнату, или выходили из нее, или подавали кофе? С вашего рабочего места у дверей кабинета дона Маурисио?
– Мне не нравятся ваши намеки, сеньорита.
– Все, что вы расскажете, поможет нам в поисках министра, донья Мариана, – вмешался Варгас.
Секретарша заколебалась:
– Дон Маурисио расспрашивал сеньора Болеа о заключенных, находившихся в тюрьме в тот период, когда он служил комендантом. Его интересовали подробности их дальнейшей судьбы. Отбывали ли они еще срок или вышли на свободу, умерли или же были переведены в другую тюрьму. Он не объяснил, зачем ему это понадобилось.
– Вы помните, какие имена он назвал?
– Их было много. И много лет прошло с тех пор.
– В том числе фигурировало имя Сальгадо?
– Да.
– А еще?
– Я точно помню только одно имя: Давид Мартин.
Алисия и Варгас переглянулись. Варгас сделал пометку в записной книжке.
– Еще кого-нибудь вспомните?
– Кажется, произносили фамилию, которая звучала на французский лад, по-иностранному. Я ее не помню. Ведь действительно прошло много лет. Какое значение это может иметь теперь?
– Мы не знаем, донья Мариана, но обязаны рассмотреть все варианты. Возвращаясь к анонимным письмам… Когда передали министру первое из них, вы не помните, как он отреагировал? Сказал нечто такое, что привлекло ваше внимание?
Секретарша покачала головой:
– Ничего особенного он не говорил. И будто не придал ему большого значения. Министр положил конверт в ящик и распорядился, что если придут похожие письма, чтобы я вручала ему их лично.
– Не вскрывая?
Донья Мариана кивнула.
– Дон Маурисио просил вас ни с кем не обсуждать анонимки?
– В этом не было необходимости. У меня нет привычки обсуждать дела дона Маурисио с людьми, которых они не касаются.
– Донья Мариана, министр имел обыкновение напоминать, что вы должны сохранять конфиденциальность? – уточнила Алисия.
Секретарша Вальса сжала губы и не ответила.
– У вас есть еще вопросы, капитан? – надменно спросила она, нетерпеливо обратившись к Варгасу.
Алисия проигнорировала явное желание доньи Марианы уклониться от дальнейших расспросов. Подавшись вперед, чтобы находиться в зоне прямой видимости дамы, она продолжила:
– Вы знали о намерении дона Маурисио испросить помилование для Себастьяна Сальгадо у главы государства?
Секретарша смерила ее взглядом, уже не прилагая усилий, чтобы скрыть неприязнь и враждебность, которые Алисия вызывала у нее. Донья Мариана повернулась к Варгасу в надежде получить поддержку, но тот уткнулся в свою записную книжку.
– Разумеется, знала.
– Вы не удивились?
– Почему мне следовало удивляться?
– Министр говорил вам о причинах столь неординарного решения?
– Он поступил так из милосердия. Ему сообщили, что Себастьян Сальгадо тяжело болен и долго не проживет. Министр не хотел, чтобы тот умер в тюрьме, пожелав дать ему возможность навестить близких и отойти в иной мир в окружении своей семьи.
– По данным полиции, Себастьян Сальгадо не имел официальной семьи и у него не осталось близких после двадцати лет, проведенных в тюрьме! – бросила Алисия.
