– Может, ты хотел бы что-нибудь почитать? Такому образованному человеку, как ты, наверняка не хватает чтения.
– Пожалуйста, – просительно произнес Вальс.
– Ладно, – пожал плечами Эндайа, приближаясь к решетке.
Вальс протянул единственную руку с мольбой на лице.
– На самом деле утро принесло добрые вести. Откровенно говоря, после того как я прочитал о них сегодня, мне пришло в голову, что нужно устроить тебе праздник, ты его заслужил.
Эндайа швырнул газету в камеру и начал подниматься по лестнице.
– Она полностью в твоем распоряжении. Можешь оставить себе и свечу.
Вальс бросился к газете и схватил ее. Страницы перепутались, рассыпавшись, когда Эндайа кинул ежедневник, и Вальсу пришлось помучиться, раскладывая их вновь по порядку одной рукой. Справившись с трудной работой, он придвинул ближе свечу и посмотрел на передовицу.
Поначалу ему не удавалось разобрать буквы. Подводили глаза, поскольку он слишком много времени провел в темноте. Но Вальс тотчас узнал фотографию, занимавшую всю страницу. Моментальный снимок был сделан во дворце Эль-Пардо: Вальс позировал на фоне огромной фрески, в темно-синем костюме в тонкую белую полоску, сшитом на заказ в Лондоне три года назад. И он являлся последней официальной фотографией, опубликованной министерством Маурисио Вальса. Слова обретали форму и смысл постепенно, подобно миражу, который медленно проявляется в толще воды.
Сегодня Испания была потрясена до глубины души известием о невосполнимой утрате одного из своих выдающихся сынов, дона Маурисио Вальса-и-Эчеварриа, министра национального образования. Трагедия разыгралась рано утром, когда машина, в которой находился министр вместе с водителем и охранником, потерпела аварию на четвертом километре шоссе Сомосагуас. Министр возвращался в свою частную резиденцию после совещания с другими членами кабинета, состоявшегося в Эль-Пардо и затянувшегося допоздна. Согласно первым сообщениям, авария произошла, когда у грузовой цистерны, двигавшейся по встречной полосе, лопнула шина. Водитель не справился с управлением, и грузовик столкнулся с автомобилем министра, ехавшим на большой скорости. В момент аварии грузовик перевозил в цистерне горючее, и столкновение спровоцировало мощный взрыв, разбудивший окрестных жителей, которые немедленно сообщили о происшествии. Министр Вальс и сопровождавшие его лица погибли на месте.
Водитель грузовой цистерны, Росендо М.С., уроженец Алькобендаса, умер до того, как службы “скорой помощи” смогли доставить его в реанимацию. После столкновения возник сильный пожар, и тела министра и его сопровождающих обуглились.
Сегодня утром правительство собралось на срочное заседание, и глава государства объявил, что к полудню выступит с официальным заявлением в резиденции Эль-Пардо.
Маурисио Вальсу исполнилось пятьдесят девять лет, и более двух десятилетий он посвятил службе государству. С его кончиной культура и литература Испании осиротели, учитывая, как много он сделал для них как в качестве министра, так и на поприще издателя, писателя и академика, достигнув выдающихся успехов. Руководители общественных организаций и самые видные деятели нашей науки и культуры посетили нынешним утром министерство и принесли свои соболезнования, отдавая дань восхищения и уважения, которые дон Маурисио внушал всем, кто его знал.
У дона Маурисио Вальса остались жена и дочь. Источники, близкие к правительству, сообщают, что для тех, кто пожелает почтить память испанского гения, состоится церемония прощания начиная с пяти вечера в Восточном дворце. Коллектив редакторов и сотрудников газеты также сообщает о своем глубоком потрясении и разделяет со всеми скорбь по поводу гибели дона Маурисио Вальса, являвшегося живым примером высокого достоинства и качеств, обладать которыми стремится каждый гражданин нашей страны.
Да здравствует Франко! Вставай, Испания! Дон Маурисио Вальс с нами!»
Январь, 1960
1
Виктория Санчис проснулась на выглаженной и пахнувшей лавандой постели. Шелковая пижама сидела как влитая. Виктория потрогала свое лицо и удивилась: кожа благоухала солью для ванны, а волосы были чистыми, хотя она не помнила, как мыла их. Она ничего не помнила.
Виктория с усилием приподнялась, прислонилась спиной к бархатистому изголовью и осмотрелась, желая выяснить, где она очутилась. В просторной спальне, отделанной с элегантной роскошью, главное место занимало ложе – широкая кровать с подушками, манившими прилечь и расслабиться. В задрапированные белыми шторами окна сочился неяркий свет, мягко очерчивая контуры комода, на котором стояла ваза с живыми цветами. За комодом находились туалетный столик с зеркалом и письменный стол. На стенах, обклеенных бумажными обоями с рельефным рисунком, висели акварельные пасторали в вычурных рамах. Виктория откинула простыни и уселась на краешке кровати. Пастельных оттенков ковер под ногами прекрасно сочетался с остальными элементами убранства. Интерьер, оформленный со вкусом и профессиональным мастерством, был одновременно уютным и безликим. Виктория подумала с недоумением, неужели именно так и выглядит ад.
Она закрыла глаза и попыталась сообразить, как тут оказалась. Последним, что она помнила, был особняк Эль-Пинар. Образы возвращались постепенно. Кухня. Виктория сидела на стуле, привязанная проволокой за руки и за ноги. Эндайа примостился на корточках напротив и задавал вопросы. Она плюнула ему в лицо. Жестокая пощечина опрокинула ее на пол. Один из помощников Эндайа поднял стул. Двое других привели Моргадо и приковали его к столу. Эндайа снова принялся допрашивать ее. Виктория молчала. Потом полицейский схватил револьвер и выстрелом в упор раздробил колено Моргадо. Крики водителя надрывали душу. Она никогда не слышала, чтобы мужчины так страшно выли от боли. Эндайа с ледяным спокойствием продолжал допрос. Виктория онемела и тряслась от ужаса. Эндайа пожал плечами, обошел вокруг стола и приставил дуло револьвера к другому колену шофера. Подручный капитана сжал руками ее голову, чтобы она не смогла отвернуться. «Смотри, дрянь, что происходит с теми, кто встает мне поперек дороги». Эндайа нажал на спусковой крючок. Ее лицо обдало облаком крови и мелких осколков костей. Тело Моргадо билось в конвульсиях, как будто сквозь него пропускали электрический ток высокого напряжения, но несчастный безмолвствовал, не издавая больше никаких звуков. Виктория зажмурилась. Почти тотчас раздался третий выстрел.
Внезапно ее затошнило, и она вскочила с кровати. Приоткрытая дверь вела в ванную. Она рухнула на колени около унитаза, и ее вырвало желчью. Викторию выворачивало наизнанку, пока во рту не осталось ни капли слюны, и она бессильно привалилась к стене, задыхаясь. Из репродуктора, установленного на стене, звучала сентиментальная интерпретация адажио Баха в исполнении струнного оркестра.
