– Фермин, умоляю вас, давайте мирно отпразднуем день рождения моего отца.
Тот зажмурился и стиснул зубы.
– С одним условием.
– Хорошо. С каким?
– Что вы поможете мне разоблачить ее.
Даниэль со вздохом закатил глаза:
– И как вы предполагаете добиться цели? Ударной дозой александрийского стиха?
Фермин понизил голос:
– У меня есть план…
Верный данному обещанию, Фермин до конца ужина демонстрировал образцовое поведение. Он смеялся над остротами дона Анаклето, обращался с Мерседитас, словно она была самой мадам Кюри, и адресовал преданные взгляды Алисии. Когда настало время провозгласить тост в честь юбиляра и разрезать торт, Фермин произнес пламенную речь, заготовленную заранее и содержавшую яркую и подробную характеристику юбиляра, сорвав аплодисменты и заслужив крепкие объятия виновника торжества.
– Внук поможет мне задуть свечи, правда, Хулиан? – улыбнулся букинист.
Беа погасила в комнате люстру, и на несколько мгновений гостей окутал мягкий мерцающий свет пламени свечей.
– Загадайте желание, мой друг, – напомнил дон Анаклето. – Если возможно, пусть оно осуществиться в лице кругленькой вдовушки, преисполненной жизненной энергии.
Бернарда незаметно убрала со стола рюмку с шампанским дона Анаклето и заменила ее бокалом минеральной воды, обменявшись взглядом с Беа, которая одобрительно кивнула.
Алисия наблюдала за этим представлением, погрузившись в состояние, близкое к трансу. Она мило улыбалась, изображая спокойствие, но ее сердце неистово колотилось. Алисия никогда не бывала на подобных семейных посиделках. Практически все свои дни рождения, сохранившиеся в памяти, она праздновала с Леандро. Или же проводила их в одиночестве, спрятавшись в кинотеатре. В том кинотеатре, куда обычно приходила в новогоднюю ночь, проклиная потом патологическую привычку администрации прерывать сеанс, на десять минут включив в зале свет ровно в полночь. Очень горько проводить праздничную ночь среди пустых кресел, в компании полудюжины таких же никому не нужных людей, кого никто и нигде не ждал. Но на душе становилось совсем муторно, когда в эту космическую неприкаянность демонстративно тыкали носом. Отношения, наполненные дружеским теплом, искренним участием и привязанностью и явно выходившие далеко за рамки застольного веселья и пикировок, явились для Алисии совершенно новым опытом, с которым она не знала, что делать. Хулиан крепко сжал ее руку под столом, как будто из всех, кто находился в комнате, только маленький ребенок смог по-настоящему понять, какие чувства обуревали молодую женщину. Если бы не мальчик, она, наверное, расплакалась бы.
Когда стихли последние поздравления и Бернарда сервировала чай и кофе, а дон Анаклето начал предлагать сигары, Алисия поднялась. Участники вечеринки с удивлением посмотрел на нее.
– Я хотела бы поблагодарить всех за гостеприимство и дружелюбие. Особенно вас, сеньор Семпере. Мой отец всегда питал к вам глубокое уважение, и я знаю, что он был бы счастлив, узнав, что мне удалось побыть с вами в столь знаменательный день. Огромное спасибо.
Все посмотрели на нее, как показалось Алисии, с сожалением. А может, она просто увидела в их глазах отражение собственных чувств, переполнявших душу. Поцеловав малыша Хулиана, Алисия шагнула к выходу. Беа встала из-за стола и последовала за ней, все еще сжимая в руке салфетку.
– Я провожу вас, Алисия…
– Пожалуйста, не надо. Останьтесь с родными.
Проходя мимо буфета, Алисия бросила прощальный взгляд на фотографию Исабеллы. Выскочив из квартиры, она перевела дух и торопливо спустилась по лестнице. Ей было необходимо покинуть этот уютный семейный мир как можно скорее, прежде чем у нее зародилась и окрепла уверенность, что она сумела бы стать его частью.
Уход Алисии всколыхнул сотрапезников, вызвав разговоры. Старший Семпере посадил Хулиана к себе на колени и посмотрел на внука:
– Ты уже влюблен? – спросил он.
– По-моему, нашему малолетнему Казанове пора ложиться спать, – произнесла Беа.
– Давайте я расскажу ему сказку, – предложил дон Анаклето, выбираясь из-за стола. – А вы, молодежь, продолжайте веселиться, жизнь так коротка…
Даниэль вздохнул с облегчением, но, как оказалось, преждевременно. Фермин, взяв его под руку, встал.
– Идемте, Даниэль, мы ведь забыли вытащить коробки из подвала.
– Какие коробки?
– Те самые.
Друзья прошмыгнули к двери. За ними с удивлением наблюдал букинист Семпере.
– Чем дальше, тем я меньше понимаю, что происходит у нас в семье, – пробормотал он.
– А я-то думала, что я одна такая, – заметила София.
Выбежав из подъезда, Фермин взглянул на голубоватую дорожку, прочерченную по улице Санта-Ана светом фонарей, и поманил Даниэля за собой.
– Куда, по-вашему, мы пойдем в это время суток?
– В логово вампирши, – отозвался Фермин.
– Ни за что.
– Не прикидывайтесь увальнем, а то мы ее упустим…
Не дожидаясь ответа, Фермин ринулся к углу улицы Ворота Ангела. Там он спрятался под козырьком «Каса Жорба» и всмотрелся в ночную темноту, казавшуюся еще гуще из-за низких туч, наползавших на плоские крыши. Даниэль присоединился к нему.
– А вот и она, ну чем не змей-искуситель?
– Ради бога, Фермин, не принуждайте меня.
– Послушайте, я ведь вел себя прилично. Вы человек слова или тюфяк?
Даниэль проклял свою горькую участь, и они вдвоем, вновь превратившись в сыщиков, как в прежние времена, устремились по пятам Алисии Грис.
10
Друзья двигались за Алисией – от портала к навесу – вдоль линии домов, которая тянулась до бульвара Катедраль. С бульвара открывался вид на небольшую площадь, появившуюся перед собором после того, как бомбежками во время войны был уничтожен старинный квартал, находившийся на ее месте. Струившийся свет луны разливался по мостовой, и силуэт Алисии оставлял за собой в воздухе шлейф прозрачной тени.
– Интересно, она знает? – задал вопрос Фермин, глядя, как женщина сворачивает на улицу Де-ла-Паха.
– О чем?
– О том, что за нами следят.
Даниэль повернулся и всмотрелся в серебристые сумерки, заволакивавшие улицы.
– Вон там. У входа в магазин игрушек. Видите?
– Ничего не вижу.
– Огонек сигареты.
– И что?
– Он преследует нас с тех пор, как мы вышли из дома.
– Кому понадобилось за нами следить?
– Вероятно, следят не за нами. Скорее всего за ней.
– Чем дальше, тем нелепее выглядит эта история, Фермин.
