— Стойте! — заорал им вслед Максим. — Стойте, вернитесь!
Но куда там — один лишь огрызнулся матюгами в ответ и побежал дальше.
— Стойте, дураки, не туда, в другую сторону! — С тем же успехом Максим мог обратиться к ближайшему занесенному снегом муравейнику. А со спины уже припекало, дым от горящего пластика ел глаза, забивался в легкие. Все, ждать нельзя, надо уходить. Но куда? И что все это значит — вокруг никого, и машина тоже исчезла. Что получается — бандиты приехали, открыли дверь бытовки и закидали ее бутылками с бензином. Все, кто был внутри, естественно, разбежались, бандиты тоже пропали. Значит… Да этого просто быть не может, здесь не Эквадор и не Гватемала, так не бывает! Так забавляются царьки в банановых республиках. «А мы чем отличаемся от них? А ничем!» — Максим выждал еще секунд тридцать и, пригибаясь, рванул к лесу. Но не в ту сторону, куда бросились все, а обогнул горящую бытовку и бросился к открытому месту, туда, где меж сосновых стволов угадывался просвет. И на бегу все смотрел себе под ноги — следов нет, сегодня здесь еще не натоптали. Это шанс, маленький, но шанс — обойти, обмануть, успеть прошмыгнуть через опасный участок. И зайти охотникам в спину. Здесь между деревьями проходила дорога, и в ее колеях отпечатались свежие следы шин. Рисунок протектора отлично просматривался на мокром снегу, уводил по кривой колее прочь. Максим дернулся бежать к ней, но застыл на месте — за спиной, где-то не очень далеко, грянул первый выстрел. Сухой короткий звук повторился еще раз, потом еще, и затем все стихло. Максим бросился обратно, но уже по лесу, проваливаясь глубоко в снег. И скоро взмок от тяжелой гонки, хватал горстями снег, кидал его в рот. Потом остановился, присел за толстым стволом сосны, прислушался к лесным звукам. Вроде все спокойно, но тишина нехорошая, давящая и тревожная, она не успокаивает, а заставляет снова подняться на ноги и бежать. Максим вытер лицо снегом, вытащил из рукава Пашкин нож, убрал его поближе — в карман короткой куртки. Охотники уйти далеко не могли, их жертвы тоже. Неподготовленным людям такую скачку долго не выдержать, и уйти от пуль они не смогут. Небольшой шанс есть только у тех, кто знает местность — все неровности и особенности, укромные места, где можно отсидеться. Или у того, кто пойдет навстречу охотникам.
Максим осматривался по сторонам, голова гудела, а к горлу то и дело подкатывала тошнота. Но хоть кровь из носа больше не шла, уже хорошо. И тут мелькнула в голове другая щекочущая нервы мысль — а если за беглецами пустят собак? А если уже пустили? Нет, он бы услышал. Максим снова рванул вперед, мимо ровных рыжих стволов, мчался к темнеющему вдали ельнику. И влетел под плотные зеленые лапы, как под крышу — здесь даже звуки глохли — перевел дух. И расслышал наконец в мешанине шумов, шорохов и тресков знакомый звук. Кто-то шел, вернее, ломился через лес, и этот кто-то ничего не опасался. Справа и впереди грянул еще один выстрел, ему ответил другой, но «перестрелка» быстро прекратилась. Максим подполз к поваленному дереву, высунулся за него и тут же пригнул голову. Человек, по виду похожий на одного из бандитов, шагал навстречу Максиму. Он успел сделать только два или три шага вперед, когда для него все закончилось. Быстро, тихо и незаметно для окружающих. Максим уложил тело рядом с трухлявым полусгнившим стволом ольхи, обыскал убитого. Но ничего, кроме мобильника и пачки сигарет, в карманах не обнаружил. Максим вытащил из корпуса аккумулятор, швырнул найденный телефон о ствол ели и поднялся во весь рост, чтобы осмотреться. Снова все тихо и спокойно. Так, куда он мог идти? И какого черта он вообще тут делал? Получается, что надо возвращаться, основная движуха происходит где-то в другом месте. И словно в подтверждение своих мыслей Максим услышал за спиной голоса людей. Метнулся под защиту еловых ветвей, замер на усыпанном сухими иголками снегу. Впереди кто-то топал через лес и орал на ходу — недовольно и властно, матюгался свирепо, от души. Слева, на открытом месте, мелькнула чья-то тень, человек бежал боком и чуть согнувшись. Максим ничего не успел сделать — ни крикнуть, ни броситься навстречу охотнику, когда все было кончено. Два выстрела подряд прозвучали как один, стрелок обернулся, проорал в пространство пару ругательств и двинулся к своей жертве. Невысокий, полный, даже толстый, он неловко переступал через завалы и пыхтел при каждом усилии. Но тихий скрип снега и треск за спиной услышал и даже попытался повернуть голову на короткой шее. Но не успел, потерял равновесие на ровном месте, взмахнул смешно руками и ухватился одной за тонкий ствол ольхи, выронил оружие. И свалился рядом лицом в снег с проколотой печенью и легкими, его кровь быстро пропитывала толстую камуфляжную куртку. Максим подобрал валявшийся рядом с убитым охотничий карабин с оптическим прицелом, забросил себе на плечо. Потом осмотрелся быстро, нагнулся и перевернул тело убитого на спину. Человеку на вид было под пятьдесят или немного больше. Седые волосы коротко подстрижены, в них запутались иголки и мох, глаза открыты, уставились в мутное снежное небо. И видно, что охотник — человек небедный, одет дорого — удобно и комфортно. А часы на руке и телефон, найденный в кармане, по стоимости потянут на недорогой автомобиль.
— Ну и сволочь же ты. — Максим бесцеремонно расстегнул пуговицы на куртке убитого, полез в его внутренний карман. «Так, а это у нас что?» — Максим достал и развернул красные, из плотного картона с золотым тиснением корочки, пробежал выведенные витиеватым почерком слова. «В. И. Пантелеев. Заместитель министра финансов» — мать вашу, вот скоты. Эта тварь на снегу — заместитель министра финансов областного правительства. Поохотиться приехал, скотина, и не на зайцев. И даже не на лосей с медведями. Максим осмотрел магазин карабина — из десяти патронов там осталась только половина. Пришлось снова лезть в карманы убитого, и в одном из них обнаружилась запаска — еще пять патронов. Обойма карабина заполнилась полностью, а корочки убитого Максим спрятал уже в свой карман, посмотрел на труп еще раз. «Так не бывает!» Еще как бывает, оказывается. Обалдевшие от безнаказанности чиновники придумали для себя новое развлечение. Вернее, не новое, а переняли забаву у вождей режимов бантустанов. По людям пострелять решили, мрази. А потеряшки вот они, все здесь, по лесу разбросаны, снегом присыпаны, и Артемьев, конечно, в курсе. Немыслимо, чтобы тварь эта без его ведома тут резвилась. Что ж, будет вам охота, не скоро забудете. А корочки эти по мощности и радиусу поражения не граната и даже не бомба кассетная, а эквивалент «Тополя». Карманного такого, для индивидуального использования. А тот, первый, убитый Максимом, был то ли оруженосцем, то ли загонщиком при убиенном заместителе министра финансов. И со своими обязанностями справлялся неплохо. Труп убитого бомжа Максим нашел быстро — сбежал с небольшого пригорка вниз, на дно неглубокого оврага, и сразу увидел то, что искал. Человек лежал ничком, в воде выбившегося из-подо льда ручья. Но умер не от того, что захлебнулся — на спине убитого в грязных лохмотьях Максим рассмотрел два входных отверстия от пуль. Задерживаться он здесь не стал, взбежал по склону вверх, снова остановился и прислушался. И уверенно зашагал вперед, на звуки голосов, звавших оставшегося за спиной убитого чиновника.
Глава 4
«Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана», — бормотал вполголоса Максим, пока пробирался почти по колено в снегу мимо деревьев. Здесь чистый сосновый лес уступил место ельнику и ольхе, вокруг потемнело, как перед грозой. Бессмысленный речитатив детской считалки привязался намертво, и как Максим ни пытался, отогнать наваждение он так и не смог. «Буду резать, буду бить, все равно тебе водить». А вот это вряд ли — водить сегодня будет несостоявшаяся мишень, правила игры неожиданно изменились, и остальных игроков предупредить некому. Двое остались там, у оврага, и ответить на зов не могут. И на телефонный звонок тоже — дорогущий гибрид мобильника и компьютера лежит на дне ручья, рядом с трупом бомжа. Хоть кто-нибудь из них смог уйти, интересно? Сомнительно, очень сомнительно. Загонщики для того и предназначены, их обязанность — не выпускать дичь за пределы круга. Но и стрелять они не будут — слишком мелко плавают, не по чину. Если только для острастки, чтобы загнать рванувшего на прорыв волка обратно, не выпустить «за флажки». Голоса впереди стихли, зато раздались еще три выстрела — один за другим, как короткая очередь. Похоже, что главных «егерей» еще двое, а рядом их свита. С нее и начнем.
