Она снова попросила меня прикинуть: с этим Али она не может ни сидеть, ни лежать, ни одеться, ни накраситься, ни поесть, ни кончить, ни даже нормально покурить… Но ладно! Это всё роли не играет.
– А что играет?
– А только нефть.
Когда мы жили в Империи, было ясно: нет в мире бомбы, которая выпнула бы эту престарелую имперскую власть на заслуженный отдых. Но такой бомбой стало падение всего одной цифры в мировом прайс-листе. Как ни срамно это признавать, «Союз нерушимый» повалила рухнувшая нефтяная котировка.
Теперь нас настигла странная сладкая пора, когда эта же цифра взлетает в стратосферу, так что ахает весь мир. Когда казна лопается от нефтедолларов, а кабинет министров всё никак не решит, куда их грамотно девать. Когда ты, вроде как последний русский демократ, спрашиваешь: «А в чём, собственно, разница? Насколько андроповское время отличается от нынешнего?» Я тебе скажу – на сколько. Только ты не обижайся. На 22 доллара за баррель.
Но ещё неизвестно, где от нас требуется больше достоинства – в роскоши или в нищете, на войне или на «гражданке». Особенно если приходят и говорят тебе открытым текстом:
– Ахлян ва сахлян!.. Мне на фиг не нужны твои поделки, твои платья, мебель, автомобили. И бензин твой не нужен! Мне нужна только твоя сырая нефть, твоя чёрная сырая кровь. Твои наивные, дикие, неотёсанные алмазы. Погонные метры твоих гладких голых ног…
Прыжок с полуметровой высоты
Этот разговор я случайно подслушал в аэропорту, в кафе.
Зрелая девушка лет двадцати семи учила жить незрелую сорокалетнюю:
– …Вот ты можешь спрыгнуть с полуметровой высоты?
– Могу, конечно. А ты?
– Никогда в жизни. Он для чего рядом стоит? Пусть снимет!
Когда я уже дотягивал свой кофе, они коснулись ещё более возвышенной темы.
– …А иногда нужно смотреть сквозь него. Тогда взгляд вообще очень выразительный становится! Сама замечала. Вчера один мужчина в отеле даже не мог отвести от меня глаз, а я просто глядела сквозь него и наблюдала, наблюдала… Взгляд очень задумчивый получился.
Так называемые женские штучки невозможно загодя просчитать, поиметь в виду и систематизировать, как шифры, мины-ловушки и сильные наркотические средства. Зато на них легче лёгкого проколоться, подзалететь и подсесть. В редких случаях, имея талант контрразведчика, их можно подсмотреть.
Однажды мне оказали страшное доверие – разрешили порыться в дамской сумочке. Это была самая прелестная и непостижимая женщина из тех, кого я знал. Она умела сводить с ума одним движением расчёски. Иногда хотелось потерять свободу и репутацию только ради того, чтобы она разулась в твоём присутствии.
Вот она и разрешила – точнее говоря, попросила, сама будучи в скоропостижном отъезде, порыться у неё в сумочке, чтобы сверхсрочно отыскать там какую-то «фиолетовую бумажечку с оторванным краем». Я приступил к операции, ощущая себя маньяком-вуайеристом, тайным агентом, взломщиком и кардиохирургом в одном лице.
Итак, что я обнаружил.
Маленькую золотистую рыбку из оникса. Флакон туалетной воды Chris 1947. Склянку эфирного лимонного масла. Девочковую заколку для волос в виде божьей коровки.
Записную книжку из коричневой замши с растительным узором, которую я не стал читать, но хорошенечко встряхнул. Встряхивание выявило: один несъеденный автобусный билет со «счастливым» номером, две мелкие бумажки с пометками «Не забыть!!» (красным фломастером) и рецепт солянки…
Далее. Тёмно-черешневую, почти чёрную помаду Clinique. Контурный карандаш для губ. Платок носовой розовый с бледно-лиловыми цветочками, обшитый кружевом по краям. Загранпаспорт со спрятанной под обложку фотографией мужчины (точно не мужа). Прошлогодний авиабилет в Прагу.
Товарный чек с надписью: «Фугенфюллер 2 мешка».
Японские очки от солнца Shimano. Зажигалку Feudor. Мужское обручальное кольцо.
Таблетки «Триквилар». Крем для рук с пчелиным молочком. Чего-то там с «крылышками». 10 долларов США одной купюрой. Фантик от конфеты «Mozart».
Из холодного оружия: швейцарский перочинный ножик Victorinox, пилочку для ногтей, шуруп-«сороковку».
Из посуды: пластмассовую ложечку для мороженого из Венеции (помню, что ели вместе, но я свою там же и выбросил).
Искомая фиолетовая бумажка лежала почему-то в пудренице. О том, что на ней было написано, я лучше умолчу. Агенты и маньяки – тоже люди.
Что я узнал о ней? Практически всё. Практически ничего.
Снисходительно усмехнуться над «женскими штучками» – нормальный тупой шовинизм. Безоружно подставиться под этот «штучный» арсенал, «понять, но полюбить» – нормальная мужская доблесть.
Смотри. Она сейчас, в эту минуту решается на поступок. На безоглядный, безумный, бесстыдный, головокружительный прыжок с полуметровой высоты. А ты там для чего стоишь?
Карл у Клары украл кораллы
История случилась грустноватая. Жила себе Клара – никого не трогала, починяла примусы по разумным ценам, а в праздники надевала на шею кораллы, нажитые утомительным бизнесом.
Тем временем один заядлый Карл, проедая деньгу своего приятеля Фридриха, сочинил от нечего делать капитальный триллер о том, что Клара, дескать, исключительно вредная сволочь. И что вся головная боль в мире – от Клары. Народ прочёл эту мульку и натурально поверил.
В результате Клара лишь чудом выжила, но осталась вообще без кораллов. После чего она чистосердечно стырила у Карла кларнет. Чинить примусы теперь было некому, потому что бедная Клара вошла во вкус – она ещё долгие годы тырила и тырила кларнеты у кого попало (если не отдыхала на зоне). И до сих пор тырит, хотя уже всенародно объявлено, что Клара, типа, молодец, а на примусах можно и нужно наживаться.
На лучших советских карикатурах леденящие ужасы капитализма всегда представали в исполнении двух персонажей. Один – лоснящийся пузатый кент с сигарой, в котелке и в кургузом смокинге. Такой немножко опереточный олигарх. Другой – категорически несчастный, неумытый люмпен-пролетарий в парфозном комбинезоне, с корявым злым лицом, вроде нашего пьющего сантехника, но помоложе. И больше никого – только эти двое! Никакой золотой середины, промежуточного или там «среднего» класса.
Эта ненаглядная агитация оказалась настолько долгоиграющей и заразной, что мы до сих пор не можем притерпеться к таким, в общем, уютным понятиям, как «буржуазия» или «средний класс». Они всё ещё вызывают классовые содрогания либо моральную аллергию. Дело не только в советских рефлексах. Дебютанту российской буржуазной лиги и самому не очень нравится причислять себя к «средним». После марш-броска через все кордоны рэкета, после геройского прорыва к уровню middle он вправе чувствовать себя рекордсменом. В этом смысле страшно любопытно разглядеть хотя бы краткую историю «новорусского» потребления – начиная с Эпохи Малиновых Пиджаков. Меня потрясает, с какой готовностью тогдашние новые русские, едва народившись, выбрали себе эту униформу… Казалось бы, ты выделился из бедной «серой массы», заимел деньги для индивидуальных прихотей и причуд. Но прихоти и причуды немедленно совпали с убийственно скучным трафаретом. Принцип «жить согласно прайсу» подразумевал, что каждый человек стоит ровно столько, сколько стоит его уже достигнутая мечта. Обязательные атрибуты новорождённой мечты тогда чётко вписались в некую ценовую динамику:
