– Вы не понесли бы вот это? – спрашивает она. Ремень сумки врезается мне в плечо. Кто бы мог подумать, что младенцам требуется столько разных вещей?
– Ну вот. – Мина укладывает Регину в детскую коляску. – Нам хорошо и уютно, не так ли? – Она закатывает глаза. – У меня три брата, и все они младше. Я меняла пеленки, когда сама еще была в пеленках. Ну что, пошли?
Мина ведет меня через черный ход в маленький двор. Затем мы выходим через ворота, принадлежащие соседнему зданию.
– Кратчайший путь. – Мина подмигивает мне, и мы наконец оказываемся на улице, мощенной булыжником.
Пара пожилых женщин улыбаются при виде детской коляски.
– Можно нам заглянуть? – спрашивает одна из них, и Мина останавливается. Женщины воркуют над спящим младенцем. Но как только одна из них протягивает руку к коляске, Мина быстрым шагом отходит от них. Мы снова пускаемся в путь.
– Нужно, чтобы коляска все время двигалась, – поясняет она. – Регина совсем не спала этой ночью. Она проснется, если я буду останавливаться.
Когда мы добираемся до конца квартала, она обращается ко мне:
– Итак, расскажите о себе. Откуда вы знаете Юдит? Вы учитесь в университете? Что изучаете? У вас есть парень?
Я решаю ответить сразу на второй вопрос.
– Нет, я не учусь в университете. У меня есть работа.
Ее глаза радостно вспыхивают.
– Как мне хочется иметь работу! Я хочу быть фотографом и путешествовать. Я уже посещала занятия.
Мина такая… Я подыскиваю правильное слово. Ее энергия и радость бьют через край. Она словно целый мир, полный возможностей.
– Мы можем поговорить о… – Я умолкаю, так как Мина останавливается, чтобы поправить одеяльце Регины. Затем я продолжаю: – Мы можем поговорить о Мириам?
– Что вы знаете о ней?
Я колеблюсь.
– Она была способная. Первая ученица в классе. Может быть, немного честолюбивая.
– Ну это еще слабо сказано. Она была просто помешана на отметках. Правда, тут дело в родителях. Они награждали ее за хорошие результаты. Что до самой Мириам, то, по-моему, ей это было безразлично.
Я улыбаюсь. Теперь эта прилежная девочка, которая пропала, представляется мне совсем в ином свете. У меня было так же: мама с папой говорили, что если бы я постаралась, мои отметки могли бы быть выше. Но Родвелдтам удалось сделать Мириам отличницей, тогда как мои родители в конце концов сдались.
– А что ей не безразлично? – спрашиваю я.
Мина поджимает губы.
– Наверное, домашний очаг? Она все время говорила об узорах на фарфоре, о том, сколько детей ей хотелось иметь и как бы она их наряжала. И все в таком духе.
Мина произносит это с таким удивленным видом, как будто в желании заниматься домашним очагом есть что-то странное. Ее рассказ вызывает у меня сочувствие к Мириам. Я знаю, каково это. У тебя простые желания, а потом отнимают даже их.
– Вы были подругами?
Мина отвечает не сразу.
– Школа оказалась небольшой, так что все друг друга знали. В прошлом году я пригласила ее на свой день рождения: родители хотели, чтобы пришли все девочки. Я даже не помню, пришла ли она. Нельзя сказать, что мы стали подругами. Она была популярнее меня.
– У тебя есть фотографии той вечеринки?
– У меня тогда сломалась камера. Мне подарили на день рождения новенькую, но пленку, которую я заказала, еще не доставили. Урси лучше знала Мириам. Урси и Зеф были ее лучшими друзьями в школе.
– Где я могу найти Урси и Зеф?
– Их нет. Урси покинула школу чуть раньше Мириам, а Зеф – после нее. Я видела Урси здесь, в Шоубурге, перед тем как отправили ее семью.
Весь класс Мириам исчез – один ученик за другим. Все они либо прятались в убежище, либо прошли через Шоубург. Это какое-то безумие, и новая информация только усугубляет бессмыслицу. Я пытаюсь найти девушку, которая исчезла из запертого дома. О ее исчезновении нельзя сообщить в полицию. Если полиция ее найдет, будет только хуже. И все, кто видел Мириам перед ее появлением у фру Янссен, мертвы. Только друзья могли бы догадаться, куда она направилась, но они тоже исчезли.
– Была ли у вас в классе девочка по имени Элизабет? Или Маргарет? Может быть, не в вашем классе, а в каком-нибудь другом?
Мина хмурится.
– Нет, не думаю.
– Просто… – Я перемещаю тяжелую сумку, которуя мне дала Мина, и вытаскиваю из кармана письмо. – Я нашла это в вещах Мириам. Это письмо к Элизабет от Маргарет. Я пытаюсь выяснить, кому оно принадлежит или как оно туда попало.
Прочитав письмо, Мина смеется.
– Что?
– Это Амалия, – говорит она.
– Кто это?
– Лучшая подруга Мириам. Мириам знала ее по прежней школе – еще до того, как всех евреев заставили перейти в один лицей. Амалия всегда писала в классе записки. Несколько раз она попадалась, и ей приходилось читать их вслух.
– Но ее имя было Амалия? Не Элизабет?
– Мириам рассказывала, что им нравится в шутку воображать себя сестрами. Причем королевской крови. Честно говоря, это слегка раздражало.
– Маргарет и Элизабет. Английские принцессы. – Теперь с письмом все ясно. Наверное, Мириам написала его в классе, но вынуждена была спрятать и так и не передала Амалии.
– Ты знаешь, где живет Амалия? Или ее фамилию? Где ее искать?
Мина снова наклоняется, чтобы поправить одеяльце ребенка.
– Я не знаю фамилию, – отвечает она. – И не думаю, что она еще в Амстердаме. Она не еврейка. Мириам говорила, что родители Амалии собирались отправить ее из города.
– Куда? – спрашиваю я.
Мина пожимает плечами.
– В какое-то место возле Гааги. Не в Схевенинген, где тюрьма, а туда, где маленький пляж.
– Кийкдуин?
[14] – гадаю я.
– Правильно. Как-то раз Мириам показала нам открытку с отелем, принадлежащим тете Амалии. Это уродское здание цвета морской волны в Кийкдуине. Дайте-ка мне еще раз взглянуть на письмо.
Мина вытягивет шею, напряженно вглядываясь в крошечные буквы.
– Гм-м. Т. – это, возможно… – Она наклоняется, чтобы вынуть камешек, попавший в колесо коляски.
– Ты знаешь, кто такой Т.? Мальчик, который нравился Мириам?
– Может быть, это Тобиас?
Тобиас. Тобиас.
– Он был любимым Мириам?
– Тобиас Розен был любимым каждой из нас. В наших мечтах. Это самый красивый мальчик в школе. На прошлой неделе он мне улыбнулся, и я все еще не могу прийти в себя.
