Светло-серая пятерка БМВ – остановилась на обочине дороги, отходящей от Третьего транспортного в сторону промзоны. Морзянкой беды – замигали фонари и спереди и сзади: человек, сидящий за рулем включил сигнал неисправности…
Посидел немного, чувствуя на себе тяжелый, давящий взгляд через перекрестье прицела. Потом решительно оттолкнул дверь, вышел. Набрал номер сотового.
– Может, хватит детского сада, а? – раздраженно бросил он в трубку.
– Вы один?
– Да, я один. Можешь пристрелить меня, но этим ты ничего не изменишь.
– Хорошо. Езжайте по этой дороге дальше, не сворачивая. До стоянки. Там – стоп. Увидите машину. Просто стойте и ждите меня.
– Не делай глупостей…
Разведчик – сел в машину. От сердца даванул на газ, норовистый баварский скакун газанул, выбрасывая из-под колес щебень – этот участок дороги реконструировался, и тут можно было спрятать дивизию…
Он свернул направо, тут шли какие-то склады – точнее, переделанные в склады подмосковные заводы. Потом – он неожиданно выехал на большую, широкую, забетонированную площадку для грузового транспорта, она была такого размера, что здесь могли стоять до сотни фур, и дорога с нее уходила куда-то на Юг. Борис Аркадьевич догадался, что она идет к дороге Дон, Москва – Ростов на Дону, и построена была еще тогда, когда не было третьего транспортного, а здесь – было глухое Подмосковье вместо застроенного многоэтажками и складами предместья…
Как ему и было сказано, он просто остановился на свободном месте и стал ждать. Он прождал минут тридцать, прежде чем из темноты, из-за одной из фур – появился человек. В руках у него была винтовка Вепрь с необычным прицелом, либо ночным, либо даже термооптическим. Человек открыл дверь и сел на переднее пассажирское сидение БМВ, отодвинув сидение назад до максимума.
Оба молчали. Сказать было нечего.
– Ты напрасно уходишь… – сказал Борис Аркадьевич – не ожидал от тебя такого.
Севший на пассажирское сидение человек не ответил. Он просто молча сидел и слушал мелодичную нашиду, льющуюся из динамиков машины.
Борис Аркадьевич разозлился, крутанул ручку громкости магнитолы до минимума.
– Где Ногин? Что ты с ним сделал?
– Понятия не имею – равнодушно ответил человек – я ничего с ним не делал. С меня достаточно.
– Напрасно ты это сделал. Будут вопросы.
Человек пожал плечами. Ему было все равно. Вопросы – не вопросы… он принял для себя решение.
– Ногин был кротом – предпринял еще одну попытку старый разведчик – мы это уже поняли. Но ты напрасно сделал то, что ты сделал. Он мог многое рассказать, через него – можно было начинать ответную игру…
– Игра уже проиграна… – сказал человек так же равнодушно, как он сказал бы о погоде – сто с лишним человек в могиле. Мы проиграли.
На это ответить было нечего.
– Что намерен делать дальше?
Вместо ответа – человек включил свет в салоне. Посмотрел на свои руки…
– Вот только не надо мне про руки в крови, ладно, втирать! Меня и так каждый день по башке долбят! Скоро нас вообще закроют нах, отрежут от финансирования, и все. И тут…
Человек внимательно посмотрел на своего бывшего начальника – да так, что ему стало не по себе.
– В том то и дело, что на них нет крови.
И снова – молчание. Тяжелое, нехорошее…
– Начнешь сам работать – засыплешься к чертовой матери. Либо абреки пришибут как собаку – либо наше многомудрое начальство тебя в унитаз сольет. Может даже – абрекам же и сдаст. Такие дела не делаются в одиночку, времена одиноких мстителей давно прошли.
– Верно. Прошли. Теперь этих мстителей – восемнадцать. Верно?
…
– Короче, так. Мы тебя вычеркиваем из действующего резерва – но связи с тобой не теряем. Поможем, чем можем – и ты нам не откажи, как припрет. Договорились?
Человек немного поразмыслил. Потом кивнул.
– Договорились.
Резко рвать с разведкой было нельзя – решения в таких случаях принимались кардинальные. А он должен был жить – теперь у него было, для чего жить.
– В свой родной город поедешь?
…
– Ладно, не отвечай, найдем. Меня уходят, но дело продолжится. Просто кто-то должен отвечать за все за это.
– Пусть те, кто сериалы с кавказцами снимают, они пусть отвечают – сказал человек, и это была самая длинная фраза из всех, какую он сказал за время своего разговора.
– Дерьмо всегда вниз стекает. Кому-то надо отвечать, сам понимаешь, есть косяк – должны быть и наказанные за него. Короче, за меня будет твой знакомец по вышке
[55]. Сергей Голых, помнишь такого? Парень дельный.
Человек кивнул. Борис Аркадьевич достал из перчаточного ящика толстый пакет из крафт-бумаги, бросил человеку на колени.
– Держи. Не пропадай со связи. И удачи.
– Вам того же.
Человек вышел – и автодоводчик аккуратно прикрыл за ним дверь.
Проводив ее взглядом, Борис Аркадьевич достал из кармана сотовый, который купил только утром, и собирался выбросить прямой сейчас, как только сделает звонок. Набрал номер, который помнил наизусть.
– Это Вилков – назвал он свой оперативный псевдоним, который носил вместо фамилии уже двадцать лет – все сделано. Да, получил. Так точно. Есть…
Опустив окно и размахнувшись, он забросил телефон куда-то в темноту. Потянулся к кнопке, чтобы завести двигатель. И почувствовал, что болит сердце… очень болит сердце. Потянулся к телефонной консоли… но номер набрать уже не смог…
* * *
В нескольких километрах от этого места – из идущей на полной скорости машины, прямо на обочину – вылетел маленький, плотный сверток, упакованный в серого цвета крафт-бумагу…
WEREWOLF
