И Президента услышали. Это был их Президент, глава страны, которая имела флот и бомбы и завоевала уже не одно чужое государство, повесив ее диктаторов и сменив режимы.
Эти ребята были такие же бандиты, но гораздо большего, планетарного масштаба. Они не церемонились в выборе средств и не оглядывались на закон, потому что были сильными и умели побеждать. А победителей не судят. Некому их судить. Они были бандитами и разговаривали с террористами на понятном им языке.
И весь мир и Европейский союз поддержали Большого Президента, обещая ему выдать списки эмигрантов и выслать их взашей в двадцать четыре часа на историческую родину.
И даже наш Президент, воодушевленный мировой поддержкой, в приватной беседе с руководителями южных регионов пообещал найти и прикончить всех родственников террористов, перерезать их скотину и разрушить бульдозерами дома, если они только посмеют!.. Это был еще тот шантаж! И рычаг давления!
Представители диаспоры со всего мира вышли на Османа. И стали просить его и убеждать. Имамы, муфтии, ишаны и другие религиозные деятели Востока попросили Османа проявить милосердие.
И пойти против всех ему было трудно. Просто невозможно!
И Осман сдался. Осман вышел на переговоры…
* * *
Во дворце что-то изменилось.
Внешне все было так же — заложники, бутылки, расставленные на полу и подоконниках, с бензином и коктейлем Молотова, бомбы и картины в окнах, боевики с автоматами, направленными на толпу…
Отношение к заложникам изменилось. Окрики стали реже и не такие грубые. А бить, так и вообще перестали.
Похоже, террористы о чем-то договорились с властями и расслабились. Перестали грубить заложникам, чтобы после те на них не указали. Скоро лобызаться и в любви признаваться начнут.
Выходит, что всё? Развязался узелок? Не будет штурма? Противоположные стороны нашли общий язык. Скорее всего, на денежной основе. Кто-то дал, кто-то получил и на том успокоился.
Хотя и раньше давали… Что же им пообещали теперь? Ладно, не важно. Хорошо то, что хорошо кончается. Без крови…
Суета… Забегали боевики… К чему бы это? К чему угодно — к штурму, к расстрелу, к освобождению… Но на штурм не похоже. На расстрел — тем более. Они вообще на заложников не смотрят. Неужели?..
— Эй, вы, встали, причесались, привели себя в порядок. Что вы как не люди!
Зачем «в порядок»? Им что, на дискотеку идти или в гости?
Встали заложники, огляделись, оглянулись, всмотрелись. Жутковатое зрелище — спутанные, засаленные волосы, ногти с черными полукружьями грязи, измятая грязная одежда, измученные лица. Не люди, а тени.
Поставили на пол ведра с водой. И даже несколько кусков мыла людям бросили.
— Вот вода! — крикнул бандит. — Всем умываться.
Вода! Женщины бросились к ведрам. Плеснули в лица, за воротники. Потекли прохладные струйки, оставляя на коже светлые полосы. У кого-то нашлись расчески. Все оживились, заговорили, потому что поняли! Их не одернули. Действие стало напоминать какой-то праздник, вернее его ожидание. И кто-то впервые улыбнулся… А у кого-то потекли слезы. Но не от страха и отчаяния — от облегчения. Теперь их отпустят обязательно, залог тому вода и мыло. А зачем им мыться, если бы хотели их убить или держать в плену дольше. Конечно, отпустят. Обязательно отпустят!
И пошел шепоток. Это были не предположения, а надежда. И каждый говорил про воду, про мыло и про то, что их специально привели в порядок, чтобы явить миру. И, значит, скоро…
Гул голосов нарастал в зале. И где-то даже раздался смех.
— А ну, тихо! — прикрикнул террорист, но не так, чтобы очень грозно. — Встаньте в ряд.
Заложники встали друг за другом, как в очереди. В очередь за свободой. Бандиты начали их считать. Сбились, начали сначала.
Все это людей мучило, потому что никто ничего не объяснил, были только одни предположения.
Появился Осман. Осмотрелся по-хозяйски. Поднял руку. Наступила мгновенная тишина. Осман пафосно произнес:
— Мы вас всех отпускаем. Я так решил!
Вздох облегчения пронесся по залу, как ветер, как сквозняк.
— Выходить будете вместе. Вначале в тот зал, потом в следующий, чтобы никто не убежал!
Как будто кто-то готов был к побегу!
— Встали, встали!
Хотя все и так уже стояли.
— Пошли!
Заложники потянулись в соседний зал. В дверях их снова пересчитывали.
— Ну что, все?
— Все!
Последним ковылял инвалид, загребая ногами, спотыкаясь и что-то мыча.
Заложникам объявили:
— Сейчас вы двумя цепочками пойдете дальше. В соседнем помещении ваши вещи. Вы можете забрать их. Мы не варвары и не воры. Можете забрать свои телефоны и украшения, только не долго возитесь, после чего…
И тут случилось что-то странное и страшное! Случилось невообразимое! Никто — ни заложники, ни террористы этого не ожидали!
* * *
А на улице в этот момент раздавались команды:
— Приготовьте транспорт. Что вы там телитесь? Автобусы, автобусы подгоняйте. И «скорые помощи» поставьте вдоль набережной. Первыми принимать детей и женщин. Раненых транспортировать к медицинским палаткам. И коридор, организуйте коридор!..
Всё пришло в движение. Встали длинной, нескончаемой колонной автобусы, на которых заложников должны были развезти по освобожденным под них отелям. Замерли кареты «скорой помощи» с включенными мигалками. Бойцы в бронниках и касках заняли исходные, но не чтобы стрелять, а чтобы страховать выход заложников. Телеоператоры полезли на крыши микроавтобусов и даже на деревья, чтобы найти более зрелищные точки съемки. Забегали туда-сюда солдаты и гражданские.
А где-то там, на заднем плане, сдерживаемые полицией толпились, волнуясь и надеясь, родственники, ожидавшие своих близких. И было какое-то общее, почти восторженное настроение. Слава богу, всё закончилось. И все ждали, что вот теперь, с минуты на минуту, появится в дверях первый заложник, за ним второй, третий… И все выйдут на улицу, и этот кошмар наконец закончится, потому что Президент Соединенных Штатов Америки, наш Президент и другие известные люди обо всем договорились. И осталось потерпеть всего несколько секунд. Всего-то!
Но все пошло не так.
* * *
А в этот момент в зале дворца у дверей к спасению появился… Магомед. Он остановился, приветственно махнул террористам рукой, но вместо того, чтобы пойти к ним, вдруг вскинул автомат. Или просто поправил? Нет! Он вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. На срезе дула заплясало пламя. Короткая автоматная очередь ударила по ногам заложников. Кто-то вскрикнул. Кто-то рухнул как подкошенный.
Люди на какое-то мгновение замерли в оцепенении. Никто ничего не понял. Через секунду оцепенение прошло, и все разом закричали и стали испуганно ложиться на пол и садиться на корточки, обхватывая головы руками… Только боевики растерянно застыли, ничего не соображая. Магомед… Зачем он стрелял в заложников?
