— Нет. Я требую привезти сюда пятьдесят миллионов долларов. Наличными.
Ну, в принципе, не самые большие для государства деньги. Пару-тройку окладов руководителям госкорпораций не выплатить. Можно и согласиться. Поторговаться для вида — это обязательно, а потом…
— Больше требований, просьб, пожеланий нет?
— Пресс-конференция!
Это что-то новенькое.
— Соберите всех журналистов. Обязательно, чтобы были телевизионщики с новостных каналов. И иностранцев тоже!
— Зачем?
Осман на мгновение растерялся. А действительно, зачем? Он просто слышал, что в таких случаях всегда собирают журналистов.
— Я скажу им…
— Что?
— Про заложников… Про то, что если вы… то я… всех…
— Хорошо, я распоряжусь. Когда назначить пресс-конференцию?
— На завтра!
— Так быстро не получится. Нужно оповестить, собрать, привезти, развернуть аппаратуру. Подобные мероприятия готовятся заранее.
— За сколько?
— Дней за пять-шесть.
— Нет, это долго… Через три дня! Вот здесь. И чтобы всех!
— Это всё?
— Нет, еще деньги!
— Вы уже говорили… Пятьдесят миллионов.
— Да! Завтра до вечера.
— Я постараюсь. Но такая сумма… Ее нужно согласовать, найти, снять, доставить… Это же не тысяча рублей.
— Это ваши проблемы. Деньги нужны завтра. Или я…
— Что, вы?
— Увидите! Если не будет денег, то я… то вы… то вам… то всем…
* * *
— Он что, предлагает выплатить пятьдесят миллионов? Налом?
— Это не он предлагает, это они требуют.
— Давайте сбросим им фальшивые.
— А если они в обменник сбегают и проверят? Будем рисковать?
— Тогда давайте во все обменники посадим наших людей. И пусть проверяют.
— Вам что, пятьдесят лимонов жалко?
Ну, вообще-то жалко. Тем более налом. Как будто их с бо́льшей пользой пристроить нельзя!
— Надо отстегнуть им эти деньги, а потом вернуть.
— Когда?
— Когда всё это закончится…
Сидят финансисты, гадают, затылки чешут. Есть у них такая сумма и даже больше есть, и у каждого дома в тумбочке. Но расставаться с ними они не привыкли. Может, как-то еще обойдется?
А может, и нет…
* * *
На полу стоят чемоданы. Новенькие, оранжевые, пластиковые, перехлестнутые ремнями. Пятнадцать штук.
— Что это?
— Как что? Деньги, как вы просили. Пятьдесят миллионов долларов стодолларовыми купюрами.
Террористы подбежали, замерли перед чемоданами в немом восхищении.
— Там что, точно баксы?
Кто-то схватил чемодан приподнял, крякнул:
— Ни черта себе! В нем килограммов сорок!
— В общей сложности четыреста килограммов. Четыреста килограммов долларов, — объяснили банкиры.
— А как же их…
Когда бандиты требовали деньги, они не представляли ни вес денег, ни объем. Им казалось, что это пара кейсов, которые можно подхватить и утащить, как показывают в боевиках. А тут чуть ли не полтонны! И что с ними делать? Как их уволочь, когда не всякая легковая машина такой груз поднять сможет? Нет, всё-таки не готовы наши люди к большим деньгам… Да и не ожидали они, и никто, и даже Осман, что им так быстро выдадут требуемую сумму. А тут — по первому пожеланию! Или, может быть, в них ничего нет?
— Откройте вон тот чемодан, — указал наугад Осман.
Вытянули чемодан из кучи, отстегнули ремни, щелкнули замками, откинули крышку. И… замерли в оцепенении, как суслики перед норкой.
Деньги! Доллары! Пачки! Одна к одной! Вплотную! Полный чемодан под самую крышку! Застыли, смотрят, аж рты раскрыли! Никогда они столько денег не видели. Да и кто видел?
— Возьмите любую пачку, — приказал Осман. У него тоже глазки заблестели, но он помнил свою роль.
Поворошили пачки, выдернули одну со дна. Вскрыли полиэтиленовую упаковку, вытянули из середины несколько купюр. Запахло деньгами, потому что они, вопреки известной пословице, пахнут. Особенно, когда их много и они новенькие.
Террористы глубоко задышали.
— Дайте их сюда.
Осман покрутил стодолларовые бумажки, поднял к глазам, посмотрел на свет. Как будто мог на глазок определить их подлинность. Кивнул удовлетворенно. Чемодан закрыли и застегнули. А дальше что? Куда их девать? Не здесь же хранить. Здесь страшно. Не было заботы, да вот привалило. Пятнадцать полновесных чемоданов.
— Домой бы их, — вздохнул кто-то.
Точно! Домой! И растащить по родственникам.
— Мне нужен автобус! — громко сказал Осман. — И еще самолет. Эти деньги должны улететь туда, куда я скажу. Сегодня!
— Но мы не уполномочены… Мы не можем дать самолет! — возразили банкиры. — Нам бы расписочку в получении…
— Чего? Если самолета до вечера не будет, то я, то тогда…
До вечера самолет не нашелся. И ночью тоже. И утром…
Власть не спешила выпускать из своих рук чемоданы. Власть никогда не выпускает из своих рук деньги.
— Террористы требуют самолет.
— Я знаю. Потяните время, сошлитесь на метеоусловия, на отсутствие горючего, на запивших пилотов — на что угодно. Придумайте что-нибудь. Нам желательно, чтобы деньги оставались во дворце. Мы ведь выполнили условие.
— А если они их сожгут?
— Пусть лучше сожгут, чем пустят в дело.
К обеду самолета тоже не было.
— У самолета шасси и еще закрылки заело и дверь не закрывается. Теперь борт ремонтируют и в самое ближайшее время…
Не понравились Осману эти отговорки! Он уже привык к своей новой роли, привык, что его слушают и подчиняются все, в том числе президенты. Власть сильно портит людей. Быстрая власть — портит быстро.
— Я не буду ждать! Самолет должен быть готов через час! Или… — Он что-то приказал боевикам.
Те убежали и приволокли картину известного художника, известную каждому. Мировое достояние… В любом каталоге…
— Ставь вон туда!
Женщина на портрете безучастно смотрела на боевиков, чемоданы, на Османа. Она триста лет так смотрела и столько уже видела!
— Зовите сюда репортеров. Всех! Я сказал! — приказал Осман.
Сквозь оцепление, сквозь полицейских в бронежилетах, рогатки с колючей проволокой, заградительные ленты потянулась цепочка журналистов и телевизионщиков с камерами на плечах.
