А ему удобно! Удобно завести руки за спину, нащупать и, срывая кожу и ногти, открутить гайку. Ну же, ну!..
Шевельнулась. Поддалась! Оборот. Еще…
Снять, медленно сдернуть рычаг, незаметно сунуть его в карман. Такой железкой, если упереть в ладонь и сильно ударить, можно перебить горло или пробить печень. Эта железка — оружие в опытных руках. А его руки опытные, очень!..
Теперь встать. Пойти, подворачивая ступни..
— Всё. Пошли!
— А умывальник?
— Так перебьетесь!
Нет им умывальника. Ничего нет, что нормальному, цивилизованному человеку положено. Вся их цивилизация осталась там — за стенами, снаружи. А здесь они как в пещере, как первобытные люди…
— Издеваются, суки! — сказал кто-то тихо.
— Что? — встрепенулся боевик. — Ты меня… Ты нас!.. — Ударил рядом стоящего мужчину прикладом по голове. Может, даже не того, который сказал… Не всё ли равно!
Мужчина упал, опрокинулся в угол. Туда, где только что они были. Что-то чавкнуло.
Все вздрогнули. Это было… это было как-то бесчеловечно. Не то, что ударили, а что бросили туда… человека.
— Подымайте его и пошли.
Подняли, помогли, вышли из помещения. И пошли подавленные, униженные, сломленные.
Этот загаженный зал, куда их десятками… это, наверное, не случайно. Если бы их привели в нормальный туалет, они бы так быстро не сломались. Но их пригнали, как скотину, толпой, без разделения на женщин, мужчин, детей… Скопом!
Снова дверь в зал с горой монет. Перебирают, сортируют, отбрасывая медь… Тюк почти уже полон. Что там еще кроме монет — серебряные подсвечники? Вполне может быть. Наверное… Но куда они их…
— Пошли, пошли, не задерживаться!
Зал с сидящими заложниками. Смотрят на пришедших сочувственно, потому что уже были там. Избитый мужчина снял загаженный в узнаваемых пятнах пиджак, вывернул, свернул в рулон, сел на него, обхватил голову руками, и, кажется, даже заплакал. Такое унижение!..
Все от него отвернулись, так как ничем помочь не могли. И даже успокоить. Все оказались в одном и том же положении бесправной скотины при вооруженных пастухах. А они могут с ними сделать всё что угодно.
Никто уже не протестует и, наверное, не думает о возможном побеге. Но зачем и для чего тюки?
И как?..
* * *
Коридоры. Тишина. Незаметные, как тени, референты и прочие служки.
— Разрешите?
— Что у вас?
— К вам делегация послов.
— Каких посольств?
Да почти всех. Очень представительная делегация. Что странно, послы не ходят толпами, только если при вручении верительных грамот. Но тут особый случай.
— Это по поводу?..
— Да. Что им сказать?
— Скажите, что я приму их через… пятнадцать минут.
Пришли… И должны были. И что им сказать, когда ни хрена же ничего не ясно? Но отказать нельзя — не та ситуация. Надо, придется принять…
— Господа… Президент Российской Федерации…
Чуть ли не два десятка послов встали с кресел. Беспрецедентный случай. Лица строгие, озабоченные.
— Господин Президент, мы рады приветствовать вас.
И вам не хворать…
— Я так же рад встрече и тому, что в этот трудный момент вы нашли время…
Хотя понятно, зачем пришли. За тем, что их «Первые», на которых давит население и пресса, им телефоны оборвали, чтобы спасали своих. Ну, или хотя бы имитировали активное участие.
— Мы по поводу происшествия, случившегося в Санкт-Петербурге …
Мягко говорят, обтекаемо. Ну, потому что послы.
— Относительно граждан наших стран, которые оказались в числе заложников. Вот списки.
Положили на стол папочки, в которых скрепленные листы с фамилиями и именами. Большие списки. Длинные. И самих папочек немало, потому что туристов из разных стран приезжает в Санкт-Петербург много. Лучше бы они дома сидели. Или Лувр посетили. А они в Эрмитаж…
— Тут есть довольно известные персоны. Они выделены.
Да, верно, какие-то имена отчеркнуты фломастером.
— Что вы предлагаете?
— Обратить на них особое внимание.
— Вы считаете, что в первую очередь надо вытаскивать их? Насколько я помню, по европейской традиции первыми спасают женщин и детей вне зависимости от национальной принадлежности.
— Да, конечно. Никто не предлагает… Но родственники этих людей готовы выделить средства. Они хотят выкупить своих близких. Они считают, что террористы потребуют выкуп, и готовы вложить свои капиталы…
Ну, пока еще никто ничего не затребовал. Хотя, наверное, затребуют. Тут они правы.
— Кроме того, мы просим рассмотреть возможность участия в операции по освобождению заложников спецслужбы наших государств. Их опыт и умение могут пригодиться при проведении переговоров и силовой операции. Нашим спецподразделениям будет проще работать с гражданами своих стран, на их родном языке. Кроме того это успокоит население…
А вот это хренушки! Не будем мы на свою территорию допускать чужие спецслужбы даже по такому поводу. Зачем лишние глаза и уши? Это еще неизвестно, кого они будут спасать и что делать. Их только запусти…
— Спасибо. Мы примем к сведению ваше предложение и рассмотрим вопрос участия ваших спецподразделений в планируемой операции. Я думаю, мы придем к взаимоприемлемому решению…
До свидания…
Вот оно как всё обернулось. Нехорошо обернулось. Не тем местом! И очень не вовремя. Кто же это подложил такую свинью? И кто проморгал? Надо будет разобраться и сделать самые серьезные оргвыводы. Но это потом. Сейчас надо обойтись без жертв, особенно лиц, отмеченных в списках. Если они погибнут, в мире такой гвалт начнется!.. Их же не один-два человека, даже не два десятка. Сколько их? Пожалуй, больше трех сотен! Быстро сориентировались, подсчитали. А наши всё еще списки составляют. Всё еще кого-то найти не могут, названивают по телефонам… А эти уже бумажки скрепили и в папочки сложили… Торопыги… Теперь это дело никак не замять. Дело уже не внутреннее, а международное. Только на своих можно было бы не оглядываться. А на этих придется.
И еще картины. А это уже вообще ни в какие ворота…
— Вам телеграмма из ЮНЕСКО.
— Что им надо?
— Они выражают свою озабоченность по поводу сохранения коллекции картин кисти известных художников… Опасаются, что силовые методы могу привести к утрате многих выдающихся полотен…
Ну да, кто про что… Картины, точно, прибавили головной боли.
— Кто еще?
— Коллективное послание известных деятелей культуры… Художников, писателей, режиссеров, актеров…
