Новая команда:
— Вывернуть всем карманы!
Решили проверить… Пошли бойцы по рядам.
— А здесь чего? Ну-ка покажи! Давай-давай!..
Забирают, что приглянулось, в том числе украшения для жен и сестер. Значит, не собираются здесь погибать, хотят вернуться домой!
Женщина забыла вынуть из ушей золотые сережки. Тут же вопрос:
— А это что?
Ухватил, потянул, вырвал чуть ли не с мясом. Ржёт под маской. Победители…
Растерянные иностранцы жмутся друг к другу и к гидам. Англичане, похоже, это они, сидят прямо, гордо — держат марку, хотя в глазах растерянность. Заложники в белых халатах. Южные ребята, их-то зачем? Заметили, подняли одного с колен, взяли за локоток.
— Вы откуда, уважаемый? Из Кувейта? — Отвели в сторону. Но телефон со стразами не вернули. — Кто еще здесь правоверный мусульманин?
Встали еще несколько человек.
— Коран можете процитировать? Хотя бы одну суру?
Кто-то смог. Ему указали:
— Вам туда. Сегодня ночью или завтра вас отпустим.
Кто-то не смог. И сел обратно.
Приводят новых людей. Все больше поодиночке — отлавливают, выуживают из импровизированных убежищ. С улицы доносится вой сирен. Прибыли силовики и «скорая помощь». Сейчас все здесь будут. Правда, запоздало.
— Всем сидеть на месте! Не вставать, не ходить, не говорить! Кто поднимется — умрет.
А все и так сидят, можно даже не просить, потому что тянет согнуться, скукожиться, уменьшиться в размерах, чтобы ниже всех и меньше всех, чтобы тебя не заметили. Так в детстве хочется спрятаться под мамкин подол. А только нет здесь мам и подолов и некуда спрятаться — все на виду.
Притащили какие-то канистры. Открыли, плеснули на пол между людьми и на людей, которые под брызги попали. Ударило в нос запахом бензина… Для чего бензин? Он же скоро испарится. Для страха? Или на случай спонтанного штурма? Судя по всему — так.
Притащили несколько бутылей с мутной жидкостью. Расставили между заложниками в шахматном порядке, как фигуры. Это серьезнее, это, по-видимому, коктейль Молотова, который не испарится. И если такую бутыль разгрохать и чиркнуть спичкой или щелкнуть зажигалкой, то все заложники вспыхнут, как факелы. А можно не разбивать бутылку, а просто выстрелить в нее зажигательной пулей.
Крепко у них все продумано. Интересно, какие еще сюрпризы они приготовили? Наверняка приготовили, не могли не приготовить!..
* * *
На крыше куча лохмотьев. Какие-то забытые строителями тряпки. Под тряпками человек с биноклем.
— Внимание, вижу людей на крыше. Кажется, пулеметчики.
Ну да, пулеметчики. Раскинули сошки «ручников», загнали ленты, передёрнули затворы. Держат под прицелом всю крышу, разметив ее на секторы. А на втором этаже бойцы залегли в проемах дверей, взяли под прицел коридоры. Вот так же лежали между камушками на базе!
— Что делать будем?
— Ничего! Выяснять обстановку. Надо знать, сколько бойцов и сколько заложников. Просто так соваться нельзя, можем кучу гражданских положить! И погоны…
— Вижу еще человека. В руках у него тубус.
— Гранатомет?
— Нет. Судя по всему, зенитный ракетный комплекс…
Час от часу не легче! Они что, решили самолеты сбивать?
— Понял тебя. Доложу наверх про крышу. А ты смотри. В оба смотри! Не дай бог, просмотришь!
— Понял… Продолжаю наблюдение.
Куча тряпок на крыше лежит недвижимо, как обычный строительный мусор…
* * *
— Кто из вас работник музея? Встать! Ну, быстро!
А это зачем? Ход какой-то новый, нестандартный. Ведь не только экскурсантов от касс и в залах хватали, но кого-то и из персонала прихватили! Боевики ведь не разбирались, кто есть кто, — гребли всех подряд, в том числе из служебных помещений. Вот и надёргали.
— Встали, а то сами найдем!
Ну да, найти не трудно. Все музейные работники похожи друг на друга, все примерно одного возраста, все в одежде одного покроя. Как в форме.
Они поднялись. Женщины плачут беззвучно от страха. Мужчины угрюмы, стоят молча. Мужчин гораздо меньше. Один не встал, только руку поднял. Это охранник. Похоже, встать не может, потому что ему что-то сломали.
— Кто из вас главный начальник?
Заложники молчат, отводят глаза.
— Ну-ка, ты, иди сюда!.. — Боец в маске ткнул пальцем в смотрительницу, выволок из шеренги, встряхнул, приставил ствол к виску.
Это же Осман! По голосу и по манере командовать узнать можно. Никакая маска такого не скроет.
— Ну, и кто начальник? Сейчас тебе… башку разнесу! — Вдавил дуло в голову.
Служительница подняла дрожащий пальчик:
— Вот он… Владимир Петрович. Заместитель директора.
И этот под раздачу попал… Стоит, смотрит в пол. Страшно из уютного кресла да сюда, под автоматы. Плечи вздрагивают, но держится. Спросил дрожащим голосом:
— Что вы хотите?
— Со мной пойдешь! Картинки выбирать, — хмыкнул боец.
Бойцы заржали.
— Но это нельзя… Это шедевры, их немыслимо трогать!
— А моих братьев можно было трогать? Можно было в «Белый лебедь»? Заткнись, покажешь, какие лучше брать.
— Берите… любые. Зачем выбирать? Здесь одни шедевры.
— А мне не любые, мне самые лучшие нужны. Вот ты мне их и покажи. Шагай. — Толкнул сильно в спину. — Трое со мной, чтобы нести. — Отправились в соседние залы.
Зачем им картины? Что у него на уме?
Притащили, свалили картины на пол в кучу, как дрова. По фиг им, кто здесь Рембрандт, кто Караваджо…
Послышалась команда:
— Ставьте портреты в окна. Да не по одному, в несколько слоев!
— Но это же… Это же известные полотна! — не выдержал, всплеснул руками зам. — Так нельзя! Это достояние цивилизации. Потомки…
— А мне на них тьфу, — смачно плюнул Осман на ближайшую картину. — А ты затихни, а не то… — Он угрожающе поднял ствол, ткнул в лицо заму.
У Владимира Петровича подогнулись колени.
— Живее, пихай их в окна… Плотнее!..
А вот это не шутка — заткнуть окна, через которые могут ворваться группы захвата, мировыми шедеврами. Это сильный, убойный ход! Как через полотна проникнуть — будут резать или ногами, прикладами пробивать? Нет, вряд ли! Точный расчет! Такой «материал» закроет окна лучше, чем мешки с песком или бронированные листы, потому что бронированные листы можно вынести взрывчаткой. А картины? Кто их станет взрывать?
Резкий оклик:
