Только Суне больше не уверен в том, что хоккейный клуб должен состоять только из таких. Из парней, которые никогда не проигрывают.
Небольшой автомобильчик выехал на только что расчищенную от снега дорогу. Мая прижала лоб к стеклу с таким отчаянием, на которое способна лишь пятнадцатилетняя девочка. Где-то немного южнее сейчас весна, а в Бьорнстаде, похоже, есть только два времени года – зима тут настолько в порядке вещей, что, когда наступает лето, все удивляются. За два-три месяца никто не успевает толком привыкнуть к солнечному свету, а в остальное время года с таким же успехом можно жить где-нибудь под землей.
Ана щелкнула пальцами у Маи возле самого уха.
– Совсем сдурела! – вскрикнула Мая и потерла лицо.
– Мне скучно! Давай играть?! – нетерпеливо сказала Ана.
Мая вздохнула, но согласилась. Что поделаешь, любит она эту придурочную, вечно чавкающую своим смузи. К тому же им обеим пятнадцать, а мама все время повторяет: «Таких друзей, как теперь, у тебя больше не будет. Даже если ты продолжишь с ними дружить потом. Все равно будет не то».
– О’кей, тогда скажем так: что ты выбираешь – быть слепой, но уметь бесподобно драться, или быть глухой, но потрясающе…
– Слепой, – перебила ее Мая без колебаний.
Это любимая игра Аны, они играют в нее с самого детства. Так уютнее: есть вещи, из которых не вырастают.
– Ты не дослушала! – возмущается Ана.
– Да плевать мне, что там дальше. Без музыки я жить не смогу, а вот без твоей глупой рожи – вполне.
– Дебилка, – вздохнула Ана.
– Тупая, – ухмыльнулась Мая.
– Ладно, тогда так: что лучше – у тебя в носу всегда будут козявки или у тебя будет парень, у которого вечно козявки?
– У меня.
– Знаешь, это о тебе многое говорит.
– Знаешь, это скорее многое говорит о тебе – надо же придумать такие вопросы.
Ана попыталась пнуть Маю по ноге, но та ловко увернулась и хорошенько двинула подругу в плечо. Ана взвизгнула, и обе захохотали друг над другом. И над самими собой.
Когда тебе пятнадцать, у тебя есть настоящие друзья. Больше таких не будет.
На переднем месте сидел Лео, который за годы своей жизни в совершенстве отточил технику игнора звуковых волн, исходящих от старшей сестры и ее лучшей подруги. Он повернулся к отцу и спросил:
– Ты сегодня придешь ко мне на тренировку?
– Я… постараюсь… зато мама точно придет! – ответил Петер.
– Мама и так всегда приходит, – сказал Лео.
Это ни в коем случае не было обвинением, обычная реплика двенадцатилетнего мальчика. Но Петер все-таки почувствовал себя виноватым. Он так часто посматривал на часы на приборной доске, что в конце концов как следует треснул их, чтобы убедиться: они не остановились.
– Волнуетесь? – спросила Ана таким тоном, от которого хочется запустить в человека чем-то тяжелым, если ты в этот момент действительно волнуешься.
– Спасибо, что беспокоишься за меня. У меня скоро встреча.
– С кем?
– С генеральным директором клуба. Будем обсуждать завтрашний матч.
– Господи, как все достали с этим чертовым матчем! Вы что, не понимаете, это просто дурацкая игра, всем по фигу!
Ана пошутила, она обожает хоккей, но Мая тотчас прошипела:
– Не смей так ему говорить, тем более сегодня!
– Это сводит его с ума, – подтвердил Лео.
– Что? Кого сводит с ума? – всполошился Петер. Мая подалась вперед:
– Знаешь, пап, вовсе не обязательно везти нас до самой школы. Можешь остановиться прямо здесь!
– Да ладно, мне несложно, – ответил Петер.
– Тебе – не сложно, а мне… – простонала Мая.
– Ты о чем? Шутишь, что ли?
Ана пришла на помощь подруге:
– Да!
Лео тоже решил вклиниться в разговор:
– Пап, просто она не хочет, чтобы вас видели вместе, – иначе весь класс будет к ней подходить и спрашивать про хоккей.
– И что здесь такого? Мы живем в городе, где хоккей – это главное! – недоумевал Петер.
– Но это не значит, что на хоккее свет клином сошелся, пап! – рявкнула Мая, тем временем прикидывая в уме, что будет, если она откроет дверцу машины и выскочит на полном ходу. Снег еще достаточно глубокий, вряд ли она что-то себе сломает, кажется, риски оправданы.
– Да что ты такое несешь?! Лео, что она несет?! – возмутился Петер.
– Пап, ты можешь остановиться? Или хотя бы сбавить скорость? Этого будет достаточно, – попросила Мая.
Ана треснула Лео по плечу.
– Слышь, Лео, а если так: что лучше – никогда больше не играть в хоккей или никогда больше не играть в компьютерные игры?
Лео покосился на отца. Смущенно кашлянул. Он принялся отстегивать ремень и взялся за ручку двери. Петер сокрушенно покачал головой:
– Только попробуй ответить, Лео. Лучше тебе помолчать.
Мира удалялась от Бьорнстада, сидя за рулем «вольво». Утром она слышала, как Петера рвет в ванной. Вот что в этом городе делает спорт со взрослыми людьми. А что тогда говорить о семнадцатилетних юниорах, которые завтра участвуют в матче? У бьорнстадских кумушек была в ходу присказка: «Хотелось бы мне, чтобы муж смотрел на меня так, как он смотрит хоккей». Мира никогда над ней не смеялась, потому что слишком хорошо знала, что за этим стоит.
Она знала, что говорят бьорнстадские мужики у нее за спиной. Да, ей далеко до идеальной жены спортивного директора, которую они видели на ее месте, когда брали Петера на работу. Для них клуб – это не просто работодатель, а армия, и солдаты этой армии в любой момент готовы к призыву, а их семьи должны гордо стоять в дверях и махать платочком им вслед. Впервые Мира встретила директора клуба на состязании в гольф, устроенном спонсорами. На приеме перед ужином директор допил шампанское и отдал ей пустой бокал. В мире хоккея так мало женщин, что он просто принял ее за официантку.
Поняв, что ошибся, директор расхохотался, ожидая, что Мира тоже сочтет эту ситуацию забавной. Когда Мира его не поддержала, он вздохнул и поинтересовался: «У вас что, совсем нет чувства юмора?» А узнав, что Мира собирается продолжить свою карьеру одновременно с Петером, он удивленно воскликнул: «А кто же будет заниматься детьми? Они ведь еще грудные?» Мира изо всех сил старалась промолчать. Ну, может, не изо всех, но все же старалась. Но в конце концов она повернулась к директору клуба, многозначительно кивнула на его пальцы, похожие на сардельки и сжимавшие сэндвич с креветками, а потом на его огромный живот, на котором рубашка вот-вот готова была треснуть по швам, и сказала: «Может, у вас получится? У вас и грудь побольше, чем у меня…»
