Дронго покачал головой, отгоняя подобные мысли. Архипов
слишком стар для подобной роли. Второй шла Моисеева. Климов исключил всех
женщин, но убийцей вполне могла быть и женщина. Тем более что эксперт говорил о
скользящих, неглубоких ударах, которые могла оставить женщина. С другой стороны,
подобных маньяков среди женщин еще не встречалось. Хотя вполне возможно, что
действует не маньяк, а все рассчитавшая женщина. Тогда нагнетание страха в
институте будет точно соответствовать ее замыслам. Она ведь не любила погибшую.
Вернее, обеих погибших, и не особенно скрывала это обстоятельство. Может, она
вышла к Архипову, увидела Дронго и, решив, что обеспечила себе алиби,
спустилась вниз, чтобы умертвить красивую молодую женщину, которая ее так
раздражала. Только из-за того, что она пользовалась успехом у мужчин, а сама
Елена Витальевна — нет? Это весьма слабый аргумент, но его нужно проверить.
Третьим шел Сыркин. Добрейший Михаил Михайлович служил
раньше в МВД. Его не испугает вид крови или вид несчастной женщины. Он еще
крепкий мужчина, и среди всех двенадцати подозреваемых он единственный, кто мог
точно, безжалостно и профессионально убить обеих женщин. По разным мотивам.
Возможно, что одна из них что-то узнала. Именно Сыркин мог все заранее
подготовить. Он знал о том, что Сойкина не появится в техническом отделе, мог
все заранее просчитать. Но тогда почему он так заинтересованно водил Дронго
весь день по территории института? Или это тоже было частью его плана?
Четвертым в списке значился Зинков. Именно он самый
интересный объект для изучения. Красавец профессор, начальник отдела, в котором
работают две красивые женщины. И обе оказываются убитыми. Может, у него
срабатывал некий комплекс «хозяина». Ему хотелось быть не только духовным
наставником, но и физическим лидером. Внешние данные, ум, сила, воля, расчет —
все в нем присутствовало. Женщины могли ему отказать, и вот пришло желание
мстить. С другой стороны, почему бы женщинам ему отказывать? И только из-за
этого он бы стал убивать? У него ведь прекрасная жена, которая не только друг,
но и коллега.
Пятой значилась Фирсова. Она не контактировала с женщинами
из технического, у нее не было видимых причин. И если она ревновала своего
мужа, то почему гнев обрушился на соперниц, а не на собственного супруга, с
которым у нее к тому же были прекрасные отношения? И какими соперницами могли
быть девчонки, по сравнению с ней — умной и красивой женщиной, —
простушки.
Шестым в списке значился Алексанян. Говорят, что он одержим
работой. Но в вечер первого убийства именно он знал точно, где находится
Хохлова. И он вошел в лабораторию, когда там все работали. На этот раз он тоже
находился в лаборатории, словно не знал о втором убийстве, совершенном в
институте.
Седьмым был Шенько. Пожилой, неразговорчивый, не очень
расположенный к общению человек. Может, именно он? Или упомянутый восьмым
Коренев? У молодых людей страсти проявляются довольно сильно. Или же это так
рационально рассуждавший Фортаков? Совершил убийство, а потом изливал свою душу
в кабинете Сыркина, отвечая на вопросы Дронго. Или все-таки Носов, всегда оказывающийся
в нужном месте? Или Сулахметова, ненависть которой к молодым женщинам могла
быть не спонтанной, а вполне осознанной. И наконец, последняя фамилия —
Краснолуцкая. Уборщица, которая, очевидно, отвечала за душевые. Она работала и
в тот вечер. Тогда Ольга сказала, что в кабине лифта на полу была вода. Может,
эта самая Краснолуцкая убила Хохлову, а затем помыла руки в душевой или вообще
приняла душ. Ведь после работы никто в душевую не заходил. И она решила, что во
второй раз далеко не стоит ходить, можно убить прямо в душевой. Но мотивы,
мотивы? Зачем уборщице убивать молодых женщин? И вообще, почему кто-то начал
такую безумную охоту?
— О чем вы задумались? — спросил Климов.
— Об этих людях, — показал на список
Дронго. — Среди них вполне мог оказаться убийца. Каждый из них милейший
человек, но кто знает, что на самом деле творится в их душах и каковы истинные
мотивы совершенных преступлений.
Внезапно открылась дверь из приемной, и в кабинет вошла
рассерженная Елена Витальевна. Она холодно взглянула на Левитина,
развалившегося в кресле Архипова, и тот быстро принял более сдержанную позу.
— Мало того, что вы устроили из института полигон для
своих проверок, — чеканя каждое слово, сказала Моисеева, — вы еще
позволяете себе входить в кабинет Сергея Алексеевича, пользуясь его
отсутствием. Вам не — кажется, что это переходит всякие границы?
— Мы выполняем свою работу, — примирительно сказал
Климов.
— А мы свою, — отрезала она, — и будьте
любезны выйти из этого кабинета. Вы можете проводить свои беседы в кабинете
Михаила Михайловича или в приемной.
На Дронго она вообще не смотрела. Когда Елена Витальевна
повернулась, чтобы выйти из кабинета, Климов остановил ее:
— Подождите, — сказал он. — А где были вы в
момент совершения преступления?
Она повернулась к нему, смерила его с головы до ног
презрительным взглядом и ледяным тоном переспросила:
— Вы спрашиваете меня?
— Да, — не смущаясь подтвердил Климов. — Нам
нужно знать, где вы были в момент совершения преступления?
— Мы разговаривали у лифта с Сергеем
Алексеевичем, — ответила Моисеева, — вот этот ваш сотрудник может все
подтвердить. Он меня видел.
— Да, — сказал Дронго, — но Потом я ушел в
кабинет к Сыркину и уже не мог вас видеть.
— А я быстренько сбегала вниз, чтобы зарезать несчастную
девушку? — с презрением спросила Моисеева. — Вы это хотите сказать?
— Напрасно вы так обижаетесь. Мы ведь обязаны все
выяснить, — заметил Климов, — мы можем уйти в другой кабинет, если
хотите. Но мы обязаны все выяснить.
— Потом я вернулась в свой кабинет и там
работала, — сказала она спокойнее.
— Одна?
— Да, одна. У нас не такая профессия, чтобы работать
стадно. Мы работаем в основном головой, если вы изволили заметить. У вас есть
еще вопросы?
— Нет, — Климов поднялся, — мы перейдем в
кабинет Сыркина. Только мы просим всех не уходить с работы, пока мы не закончим
расследования.
— То есть вы хотите сказать, что арестовываете весь
коллектив?
— Мы просим не уходить никого с работы, — повысил
голос Климов. — Неужели вы не понимаете, что здесь произошло? Или вы
совсем бесчувственный человек?
— Не кричите, — тихо попросила Моисеева, выходя из
кабинета.
— Пойдемте в другую комнату, — предложил
Климов, — она права, мы не должны были сюда входить. Учитывая, что самого
Архипова нет, нам лучше перейти в другой кабинет.
Они поднялись, чтобы выйти, когда на пороге появился Сыркин.
Он был явно расстроен.
— Женщинам плохо, — сообщил он, — у многих
истерика. Все боятся, что убийца может зарезать еще кого-нибудь. Я пытался их
успокоить. Но они требуют, чтобы их отпустили домой. Всем очень плохо, —
повторил он.
