— А вы считаете евреев особой нацией? — улыбнулся
Дронго.
— Я не превозношу их, — серьезно ответил Михаил
Михайлович, — но вообще-то они молодцы. Столько умных людей, даже в нашем
институте. И такие все работящие. А Оля просто красивая девочка. У нас столько
мужчин из-за нее с ума сходит. Когда она стала мини-юбку носить, все на
мини-юбки перешли. А до этого в джинсах щеголяла, так пол-института в брюки
влезли. Даже с очень крупными формами. У нас Оля барометр красоты.
— Ну да, понятно. Кто здесь сидит? — показал
Дронго на первую дверь.
— Садовничий. Здесь его компьютерное хозяйство, —
Сыркин толкнул незапертую дверь.
Захламленный кабинет, где произошло убийство, был эталоном
порядка по сравнению с этим. Но это был «рабочий беспорядок». Чувствовалось,
что сидевший за столиком на вращавшемся кресле молодой человек с всклокоченными
волосами создал здесь свою среду обитания. Комнату опутывали провода, непонятно
куда ведущие и к каким приборам подключенные. Работало сразу два компьютера. В
стороне выдавал уже отпечатанные листы лазерный принтер. И в этом хаотичном
царстве упорядоченной электронной мысли царил один человек. Садовничий был одет
в темные брюки и длинную пятнистую рубашку, напоминавшую то ли шкуру
неизвестного зверя, то ли балахон солдата времен Второй мировой войны. На ногах
были обычные кроссовки. Дронго сразу понравился этот парень с веселыми и все
понимающими глазами. Веселое молодое лицо Садовничего моментально располагало
людей.
— Добрый день, Игорь, — не очень радостно
приветствовал его Сыркин. — Как дела?
— Прекрасно, — улыбнулся Садовничий. — Добрый
день, — поздоровался он с гостем.
— Что у тебя с ребятами из отдела Людмилы Давыдовны
случилось? — строго спросил Сыркин. — Опять повздорили?
— Да ну их к лешему, — беззлобно ответил
парень, — и сами не работают нормально, и другим не дают.
— Если у тебя есть проблемы, ты должен сказать об этом
или своему начальнику Георгию Ильичу, или начальнику их отдела Людмиле
Давыдовне. А ты вместо этого лезешь со своим замечаниями.
— Ага. Супруги будут договариваться, — хмыкнул
Садовничий, — а мы будем смотреть, как это у них получается.
— Вечно ты со всеми споришь, — неодобрительно
заметил Михаил Михайлович. — А это наш гость, эксперт.
Дронго, игнорируя бранчливое настроение Михаила Михайловича,
наклонился к парню и спросил:
— Тебе вообще-то в институте нравится?
— Вообще-то да, — засмеялся Садовничий. — А
вы эксперт по компьютерам?
— Скорее по людям, — улыбнулся Дронго. — А
почему тебе здесь нравится?
— Свобода, атмосфера, и директор клевый мужик. В общем,
все как надо. Если бы не это дурацкое происшествие.
— Тебя в тот вечер здесь не было?
Игорь развернул свое кресло к гостю. Тяжело вздохнул.
— Теперь понятно, какой вы эксперт. Да нет, меня не
было. Жалко Аллу, хорошая была девочка. Всем нравилась. Видимо, у нас какой-то
ублюдок появился. Только это не Пашка, мы его все знали. Он бы в спину не
ударил.
— Как это в спину? — не понял Дронго.
— Так ведь первый удар, говорят, в спину был
нанесен, — объяснил Игорь, — а уже потом в живот, ну и во все
остальные места… В общем, жуть одна. Аллу жалко. За что ее так?
— Вы мне не говорили, что первый удар был нанесен в
спину, — задумчиво заметил Дронго.
— Да, действительно, — смутился Михаил
Михайлович, — я совсем про это забыл.
— Почему тебя не было в тот вечер? Мне говорили, все
ваши остались?
— Меня Зинков послал в другой институт, к Финкелю. А
оттуда я уже домой поехал. Не возвращаясь обратно.
— И как ты думаешь, кто мог сделать такое? — вдруг
спросил Дронго, пристально глядя на Игоря.
— Из наших — никто, — строго ответил Игорь, —
точно никто. На такую подлость наши бы не пошли.
— Понятно, — Дронго протянул ему руку. — Ну
пока, спасибо за помощь.
— Да не за что, — парень развернул свое кресло и
снова углубился в работу.
— Хороший парень, — сказал Сыркин, когда они вышли
из кабинета, — но без царя в голове.
Они прошли к другой двери. Сыркин постучал, прежде чем ее
открыть.
— Войдите, — крикнули из кабинета. Они вошли в
комнату. Это была большая светлая комната, совсем непохожая не только на две
другие, где Дронго уже успел побывать, но и разительно контрастировавшая с
коридором. Здесь царил порядок. Стены комнаты оклеены красивыми обоями. Потолок
оштукатурен и покрашен. В комнате находилось двое. Высокий красивый мужчина с
чувственными, немного полноватыми губами, правильными чертами лица и тщательно
уложенными волосами, за которыми их обладатель явно следил. И второй — чуть
постарше, с большой лысиной, расплывшимся носом и полными щеками. Этот следил
за собой гораздо меньше, одет он был в потертый замшевый пиджак и мешковатые
брюки. Лысый сидел за столом, а его собеседник стоял у окна. Когда гости вошли,
оба обернулись.
— Добрый день, Георгий Ильич, — с полупоклоном
поздоровался Сыркин с начальником отдела.
— Здравствуйте, — благосклонно кивнул ему Зинков,
протягивая руку.
— Начальник отдела Георгий Ильич Зинков, —
представил несколько церемонно Михаил Михайлович ученого. — А это хозяин
кабинета заместитель начальника отдела Аристарх Кириллович Григорьев.
Григорьев поднялся из-за стола, неловко топчась на месте.
— А это наш эксперт. — Представляя Дронго, Сыркин
не назвал его по имени. Он просто не знал, как называть гостя. По
имени-отчеству к нему обращался только Архипов, но директор предупредил, что
эксперт отзывается только на непонятное имя Дронго, и Сыркин сознательно
избегал какого-либо обращения к эксперту, стесняясь произносить столь странную
кличку.
— У вас к нам какое-то дело? — спросил Зинков.
— Нет. Но наш эксперт хотел с вами поговорить.
— О чем? — удивился начальник отдела. —
Простите, вы эксперт по каким вопросам? И как к вам обращаться, кажется, Михаил
Михайлович не назвал вашего имени.
— Дронго, можете называть меня просто Дронго.
— Ах вот оно в чем дело. Вы тот самый эксперт, который
помог решить некоторые проблемы в научном центре Чогунаша.
— Не думал, что я настолько популярен, — пошутил
Дронго, — не ожидал, что вы просто слышали обо мне.
— Говорят, вы лучший аналитик, во всяком случае, я так
слышал.
— Это немного преувеличено, — улыбнулся Дронго.
— И тем не менее вы появились именно в нашем институте.
Кажется, я догадываюсь — почему. Из-за убийства несчастной Аллы?
— Не совсем. После убийства прошло почти три месяца.
