Яннем молча кивнул. Он слышал, что эльфийская община, несмотря на всю свою внешнюю чопорность и закрытость, то еще змеиное гнездо. Главы Великих Домов непрерывно грызлись между собой за власть, престиж, влияние, да и внутри самих Домов постоянно творились склоки самого разного масштаба. О доме Алварин Яннем никогда не слышал, но, судя по всему, Элавиоль занимала в нем лишь второе место, а ее сына, очевидно, снедали собственные амбиции. Это было понятно, естественно и, возможно, полезно; но вот только зачем Алвур все это так открыто Яннему говорит, еще предстояло выяснить.
– Между твоим королевством и моим народом как-то с ходу все не заладилось, – проговорил Алвур. – Это не имело никакого значения, пока вы тихо сидели в своих горах, огораживаясь от внешнего мира. Но пять лет назад вы полезли в долину, в Империю людей.
– Мы полезли?! – не выдержал Яннем. – Да Карлит сам напал на нас, воспользовавшись тем, что на Митрил впервые за полвека напали западные орки!
– Именно. До той поры Империя людей делала вид, будто вас не существует. А теперь, так или иначе, вы оказались втянуты в общую игру. Поначалу вашей приграничной войной, теперь – тем, что перестали вести прежний закрытый образ жизни. Я навел справки, нашел эльфов, которые посещали твою страну за последние несколько лет. Они рассказали много любопытного. В частности, о той роли, которую в происходящих у вас переменах сыграл твой брат и мой дальний родич. Он ведь очень сильный маг, да?
– Да. Очень. Это он забросил меня сюда. И наверняка он и сам где-то неподалеку.
– Я думаю, ты лжешь, – добродушно сказал Алвур. – Если правда то, что я слышал, твой брат не послал бы тебя в самое сердце эльфийской иэллии на верную смерть. Вы воспользовались чьей-то помощью, какого-то другого мага, тоже довольно сильного. И он обманул вас. Ты понятия не имеешь, что с твоим братом. А может, знаешь, что он мертв, и просто тянешь время. Но все это не меняет того факта, что ты – король страны, которая умудрилась сохранить независимость от человеческой Империи и уже пять лет дразнит ее, то и дело безнаказанно дергая волка за хвост. Ты также наладил диалог с Подземным царством и сумел в одиночку противостоять нападениям орочьих орд. Это делает твое королевство как минимум небезынтересным игроком на доске.
– Я могу задать вопрос? – спросил Яннем. Тень вверху, чуть поколебавшись, кивнула. – Брат говорил мне, что любые действия эльфов, включая их внешнеполитические решения, подчинены прежде всего интересам своего Дома и своим лично. Что у эльфов отсутствует расовое самосознание. Что их моральные принципы ограничены рамками кланов, а не народности. Проще говоря, вам плевать на интересы эльфов вообще, вы думаете только об интересах своих Домов.
– В целом да. Твой брат и впрямь хорошо нас знает, хотя и никогда среди нас не жил. Но ключевое слово – «в целом». Бывают и исключения.
– И ты пытаешься меня убедить, что ты – одно из таких исключений?
– Мне ни в чем не нужно тебя убеждать, король Митрила. Если ты, лишенный магии монарх, сумел выжить, победить орков и императора людей и начать изменять собственный народ, то ты и сам знаешь, как тебе следует поступить. И я тебе в этом не указ.
Яннем наконец пошевелился, оторвав онемевшую спину от холодной земляной стены. Наклонился вперед, пытаясь разглядеть лицо своего собеседника сквозь решетку из прутьев. Тот тоже наклонился, словно помогая ему, и Яннем видел наконец его лицо, хотя и смутно. Обычное, в общем-то, эльфийское лицо неопределенно-молодого возраста, спокойное и серьезное. Но без привычной эльфийской ледяной надменности.
– Так, ладно, – сказал Яннем. – И чего ты хочешь?
– Для начала – чтобы ты, выйдя из этой ямы, следовал моим советам.
– А взамен?
– А взамен я внушу моей матери, что король человеческого государства, пусть и небольшого – это совершенно не то же самое, что простой смертный. Это, возможно, спасет тебе жизнь.
– Только возможно?
– Твоих преступлений против эльфийской святыни это не отменит. Но даст основания закрыть на них глаза.
Он точно ищет какую-то личную выгоду, Яннем это понимал. Возможно, соперничает с матерью за титул второго лица в Доме Алварин. Кстати, Яннем до сих пор ничего не знал о первом лице – вряд ли это отец Алвура, иначе он назначил бы своим наместником сына, а не жену. Скорее, дядя или кузен… Но его здесь сейчас нет. Яннему предстоит договариваться именно с этим эльфом и его матерью, которой хватило милости залечить его раны, но которая все еще намерена его казнить.
С другой стороны, если Алвур готов хотя бы временно стать союзником Яннема, пусть и с весьма мутными целями, то за такую возможность нужно хвататься руками и ногами. Ибо Яннему абсолютно не улыбалось провести в этой яме еще пару лет, питаясь мхом со стен и гадая, не сегодня ли его вытащат наверх и потащат на казнь.
– Передай своей матери, что король Митрила желает с ней говорить, – сказал Яннем.
Алвур, негромко рассмеявшись, откинул с ямы деревянную решетку.
– Итак, – сказала Элавиоль, – что Митрил может предложить Светлому лесу?
Надо отдать ей должное, свою позицию и манеру поведения она меняла с молниеносной скоростью, при этом оставаясь внешне абсолютно той же: сдержанной, немногословной, с виду весьма благожелательной эльфийкой средних лет. Безупречность эльфийских черт Яннема больше не обманывала. Проведи он тут пару месяцев, без особого труда смог бы угадывать примерный возраст эльфа по его глазам. Элавиоль была немолода, ее сын – очень юн. При этом, как часто случается, возраст и опыт проигрывали юности в том, что касалось амбиций и гибкости. Алвур, безусловно, чтит свою мать, а возможно, даже любит ее – хотя тут сложно было сказать наверняка, уж слишком недолго Яннем за ними наблюдал. Но Алвур совершенно точно преследовал свои собственные цели. И как далеко он готов зайти, добиваясь этих целей, – можно только предполагать.
– Это зависит от того, что Светлому лесу от Митрила нужно. И что Светлый лес готов предоставить взамен, – сказал Яннем.
Он абсолютно не ощущал себя так, словно вернул контроль над положением – подобные преждевременные амбиции могли быть попросту опасны. Да, его вытащили наконец из ямы, сменили истрепавшиеся повязки на ранах, позволили вымыться и переодеться в чистое. А потом, да благословят этих сволочей Светлые боги, напоили и накормили, так что к моменту переговоров Яннем наконец опять почувствовал себя человеком. Но они сделали все, чтобы он по-прежнему не чувствовал себя королем, хотя вроде бы и признали наконец за ним право так себя называть.
Элавиоль сидела в высоком кресле, напоминающем трон, царственно накрыв руками резные подлокотники. Алвур – на более простом кресле по правую руку от нее. Яннем тоже сидел, но ему достался обычный стул – без мягкой обивки, с жестким деревянным сиденьем и без подлокотников. Между человеком и парой эльфов стоял небольшой низкий столик с фруктами, сладостями и прочим угощением, к которым Яннем, вторя своим гостеприимным хозяевам, едва притронулся, с огромным трудом преодолев укоренившуюся привычку есть лишь те яства, которые предварительно проверил Брайс. Но эльфы тоже ели с этих блюд, а кроме того, у них нет ни малейших причин травить его. Если они желали Яннему смерти, куда проще было сгноить его в той яме или таки предать изощренной казни через сельфрилл. Так что эта символическая трапеза, с одной стороны, свидетельствовала об их добрых намерениях, а с другой – весьма четко указывала Яннему на его место. Даже будучи королем, он оставался в глазах эльфов не более чем послом одного из многочисленных государств людей. Далеко не столь значительным, чтобы допускать до переговоров с настоящим главой Великого Дома, но достаточно важным, чтобы снизойти до диалога вообще.
