Дыхание мое стало более ровным, я непроизвольно ослабила хватку рук, с которой сжимала баранку. Я даже вдруг увидела огни по обе стороны моста, но все еще не осмеливалась оглянуться вокруг, сознательно устремляя свой взгляд только вперед, только на дорогу перед собой. Автомобильный поток неторопливо пересекал мост, и я двигалась в этом потоке, послушно плетясь впереди идущих машин. Но вот наконец мы съехали с моста, и я снова почувствовала под собой твердую почву.
В ушах у меня звенело, кровь пульсировала в висках. Наверное, надо сделать остановку, мелькнуло в моей голове, привести в порядок свои чувства, восстановить дыхание. Так ведь и до сердечного приступа недалеко. Лорелея ведь меня предупреждала, боялась за меня. Если бы не то внутреннее напряжение, которое сейчас сковало все мускулы на моем лице, то я, пожалуй, даже попыталась бы улыбнуться. Уж очень забавно сейчас прозвучали в моем сознании слова, произнесенные с типичным южным акцентом. Точь-в-точь как говорила Лорелея. Но останавливаться мне никак нельзя. Оуэн сейчас где-то один в ночи. Может, он даже заблудился, и я обязана как можно скорее найти его.
На смену дождю пришла мелкая морось. Я наконец отцепила руки от баранки и отключила дворники, непрерывно мелькавшие перед глазами. Проселочные дороги Ледис-Айленд утопали в кромешной тьме, с трудом можно было различить дорожные знаки. Я включила передние фары на полную мощность, чтобы хоть как-то осветить дорогу впереди. Постаралась сделать вид, что не заметила двух подозрительных желтых глаз, мелькнувших в зарослях возле самой дороги. Внимательно отслеживала все придорожные знаки и одновременно искала глазами голубой велосипед и красный шлем на голове мальчика, который так далеко укатил от своего дома. Единственная моя надежда, что Оуэн все же успел добраться до дома Гиббса еще до наступления темноты и сейчас укрывается от непогоды где-нибудь под портиком.
Я свернула вправо, увидев знакомый загородный дом в стиле семидесятых, украшенный яркой рождественской иллюминацией, свисающей с парадного крыльца. Этот дом я заприметила еще в прошлый раз. Еще один поворот. Теперь я точно знала, что двигаюсь в нужном направлении. Нажала на акселератор и понеслась вперед, не обращая внимания на то, какая скорость высвечивается на спидометре. Скорее! Скорее в конечный пункт моего назначения. Впереди промелькнула длинная подъездная дорога, ведущая к дому Гиббса. Я слегка притормозила возле металлического почтового ящика, который тоже остался в памяти от предыдущих поездок. Вздохнула, и облегчение моментально растеклось по всему моему телу.
А потом снова рванула вперед. Из-под задних колес разлетались в разные стороны комья земли и грязи, мелкие камешки и камни покрупнее, но я боялась застрять в какой-нибудь луже, а потому упорно жала на газ. Над входом в дом Гиббса горел одинокий фонарь. Прежние сомнения вспыхнули во мне с новой силой. А что, если ребенок прячется именно там?
Сбросила скорость и притормозила машину на парковке неподалеку от дома. Оставила ключи в замке зажигания и включенные передние фары. Быстро выбралась из машины и побежала по направлению к дому.
– Оуэн! Оуэн! Ты здесь?
Но на крыльце было пусто. Кресла-качалки замерли в неподвижности. Его здесь нет. Значит, он на пристани. Я спрыгнула с крыльца. Туфли моментально увязли в грязи. Но разве сейчас до них? Я вихрем помчалась к причалу.
– Оуэн! Оуэн! Ты где?
– Мерит? – раздался голос из темноты.
Неужели ослышалась? Или померещилось? Я едва не упала лицом в грязь, споткнувшись о какую-то корягу, но кое-как удержалась на ногах.
– Я здесь, у причала.
Я побежала уже на голос. Весь причал был расцвечен уличными огнями Бофорта. Их слабый свет долетел и сюда, отражаясь от нависших над рекой туч. В этом мерцающем свете я увидела Оуэна. Во всяком случае, различила контуры его фигуры. На нем был непромокаемый дождевик желтого цвета, тот, что купила ему мать. А ведь совсем недавно он по секрету сообщил мне, что после второго класса никто не напялит на себя такую одежку. Особенно мальчики.
– Оуэн! – снова выкрикнула я во весь голос и бросилась к нему, схватила его в свои объятия, он тоже обхватил меня обеими руками. Я прижала его к себе с такой силой, что вскоре послышалось легкое пыхтение. Мальчишке явно не хватало воздуха. Я слегка отстранилась от него, но никто из нас не разжал своих рук.
– С тобой все в порядке? Не поранился?
Эмоции внутри меня стремительно сменяли друг друга. Волнение, тревога, злость, облегчение. Все сразу и все вместе.
– Со мной все в порядке, – ответил Оуэн со слезами в голосе. – Мне просто…
– Понимаю! Тебе просто нужно было очутиться в зоне безопасности. Но я так испугалась! Я так…
Я снова прижала его к своей груди, оборвав начатое предложение на полуслове, опасаясь, что все мои прежние страхи снова вернутся ко мне. Я медленно опустилась перед ним на колени.
– Пожалуйста! Прошу тебя! Никогда больше не исчезай из дома, не поставив меня в известность. Никогда! Я так переволновалась.
– Прости, Мерит! – виновато ответил Оуэн и, шмыгнув носом, вытер его своим рукавом. – Я не захотел тебя будить. Думал, что доктор Хейвард будет дома и позвонит тебе. Когда я добрался сюда, было еще светло. А потом как-то вдруг сразу потемнело, и я побоялся идти в темноте к его дому. Я ведь плохо вижу в темноте. Мне стало очень страшно… Очень…
Я откинула с его лба мокрые пряди волос.
– Понимаю! Мне тоже было страшно. Но мы должны всегда помнить, что нас двое, что мы есть друг у друга. Ты и я. Понятно? Как две половинки одного целого…
Когда-то я штудировала труды доктора Сьюза. Надеюсь, я не сильно его переврала.
– Да! Понимаю…
Мне показалось, что он улыбнулся в темноте.
– Обещай мне, что такого больше не повторится.
– Обещаю.
Что-то выпало из кармана его куртки и шлепнулось на дощатый настил пирса. Я наклонилась, чтобы поднять это. Тетрадь, бережно завернутая в пластиковый пакет.
– Это мамина тетрадь?
Оуэн кивнул головой.
– Я начал читать, а потом пошел дождь, и я спрятал ее в мешок. Побоялся, что она может намокнуть. Но мне полегчало… Будто мама снова со мной… сидит рядом и разговаривает.
Я протянула к нему руку и осторожно поправила очки на его переносице.
– Мама всегда будет с тобой. Ты же знаешь… А я знаю, что никогда не смогу заменить тебе ее. Но я буду стараться. Я буду стараться изо всех сил. Честное слово!
– Я знаю.
Вцепившись в мою руку, Оуэн повернулся в сторону воды, которая больше не казалась мне страшной. Храбрость – это когда человек делает что-то такое, чего он и сам от себя не ждет.
– Кое в чем ты оказалась права, – задумчиво бросил он, не поворачивая головы.
– В чем? – Я поднялась на ноги, не выпуская его руку из своей.
