Кэл скользнул рукой по стволу дуба, а потом закрыл лицо обеими руками.
Гиббс оторвался от бабушки и подбежал к брату.
– Хочешь, давай сыграем в шахматы? Или даже можем пойти на рыбалку.
В его голосе было столько надежды, сколько может иметь шестилетний ребенок, который продолжает верить в то, что рано или поздно, но печаль пройдет, улетит прочь, как стаи птиц, что сейчас сорвались с кроны дуба и взмыли высоко в небо.
– Отвяжись от меня! – прикрикнул на брата Кэл, и Гиббс с поникшими плечами снова засеменил к бабушке.
Кэл поднял сверкающие огнем глаза. Сколько же всяких эмоций пылали и сгорали бесследно в этом огне.
– Прости! – бросил он отрывистым тоном, обращаясь к младшему брату.
Эдит молча обняла малыша за плечи и повела к парадному крыльцу. Уже взбираясь по ступенькам, она разглядела знакомую фигуру.
– Дебора! Рада тебя видеть.
Как и предполагала когда-то Эдит, мать Деборы проболела целых десять лет, прежде чем уйти из жизни. Дочь до последнего преданно ухаживала за ней. А когда матери не стало, то выяснилось, что уже поздно мечтать о карьере юриста и возобновлять учебу в университете. Время ушло. Дебора осталась в Бофорте, подвизалась на разных общественных работах, активно и на добровольных началах трудилась в Историческом обществе.
– Прекрасная была церемония. Я ушла чуть пораньше. Подумала, вдруг вам понадобится моя помощь.
Эдит благодарно улыбнулась Деборе.
– Спасибо, Дебора. Еще как понадобится.
Дебора слегка наклонилась перед Гиббсом, положив руки на колени.
– Ты такой красивый в этом костюме. Мама гордилась бы тобой. Такой взрослый, такой самостоятельный у нее сын.
Гиббс печально посмотрел на молодую женщину. Глаза такие же, как у его старшего брата, и такая же копна золотистых кудрей на голове. Однако, пожалуй, на этом сходство и заканчивается.
– Спасибо, мэм.
Дебора слегка склонила голову набок, не отрывая взгляда от мальчика.
– У меня есть небольшой домик на острове Фрипп. Там отличные места для ловли крабов. И вообще для любой рыбалки, хоть сетями, хоть удочкой. А уж купаться – лучше места нет! Беда, что рядом со мной нет малышей, которые получали бы удовольствие от такого замечательного времяпрепровождения. А потому, если тебе когда-нибудь понадобится сообщник для всяких проделок или ты захочешь просто покататься на лодке, шепни только слово бабушке, и я тотчас же прибегу и заберу тебя с собой.
Лицо мальчика озарила улыбка, первая за все те дни, что прошли после гибели его матери.
– А Кэла тоже возьмем с собой?
– Само собой, – ответила Дебора без раздумий. – Знаешь, по моему глубокому убеждению, вода лечит все. Нет такой болезни, от которой нельзя было бы поправиться, если у тебя есть лодка, а рядом есть вода. И при этом неважно, сколько тебе лет.
Дебора распрямилась и взглянула на Эдит.
– А сейчас я всецело в вашем распоряжении. Говорите, что надо делать.
Эдит на мгновение задумалась.
– Знаешь, надо кое-что повесить.
Она зашла в дом и подошла к столику, стоящему в холле. Выдвинула один из ящиков и достала оттуда нитку с китайскими колокольчиками. Потом снова возвратилась на крыльцо и подняла колокольчики вверх, чтобы их смогли разглядеть и Дебора, и маленький Гиббс.
– Я смастерила эти колокольчики в память о твоей маме, Гиббс. Всякий раз, когда подует ветер и они начнут звенеть, знай, это твоя мама разговаривает с тобой. – Потом она повернулась к Деборе и добавила: – Ты же у нас такая высокая. Вдвоем мы с тобой управимся в два счета. Я сейчас подхвачу Гиббса на руки, а ты поможешь ему повесить колокольчики на тот крюк, который я ввинтила в балку еще вчера.
– Конечно! – охотно согласилась с ее планом Дебора. – Но, думаю, стул нам тоже не помешает.
Она мигом вскарабкалась на небольшой детский стульчик Гиббса, который стал ему уже не по росту, но Сесилия почему-то ни за что не хотела выбрасывать его. С некоторых пор Эдит приспособилась ставить на стульчик свои горшки с цветами.
Но вот она разжала ладонь, чтобы протянуть колокольчики Деборе, и в ту же минуту они выскользнули из ее руки и со звоном упали на деревянные доски настила под портиком. Эдит подняла их с пола и внимательно разглядела каждое стеклышко.
– Они разбились? – спросил у нее внук с несчастным видом.
Эдит отрицательно покачала головой.
– Нет. Все цело. Эти стеклышки столько лет шлифовали и оттачивали океанские волны, и они так закалились, что им уже ничего не страшно. Ни перепады погоды, ни падения с высоты. Небьющееся стекло. Вот и запомни: стекло кажется таким хрупким и нежным, а, как оказывается, оно может быть прочным, как сталь, и выдерживать любые нагрузки.
Эдит подала колокольчики Деборе, а сама взяла на руки Гиббса. Интересно, долго ли еще она сможет поднимать этого ребенка и носить его на руках, подумала она про себя. Дебора умело руководила движением его пальчиков, пока он вешал колокольчики на крюк.
– Хорошая работа! – похвалила внука Эдит. Она сделала глубокий вздох. – А сейчас ступай наверх и переоденься. Потом достань из-под кровати свой походный рюкзачок и сложи туда немного чистого белья и ночную пижамку. Я отправлю тебя на пару денечков к Уильямсам. А может, и неделю у них погостишь. Как получится… Пока здесь все утрясется. Хорошо?
Несмотря на то, что Бетси Уильямс и Эдит дружили всю жизнь и считались очень близкими подругами, их невестки не продолжили эту традицию, хотя сыновья у обеих были приблизительно одного и того же возраста. Гиббс и двое младших Уильямсов были закадычными приятелями, а вот Сесилия и Кэти поначалу сблизились, но потом как-то очень быстро раздружились и даже дистанцировались друг от друга. Насколько могла догадаться Эдит, дружба закончилась после совместной поездки семьями, с детьми и мужьями, куда-то на отдых. Скорее всего, Кэти случайно увидела или услышала нечто такое, что напугало Сесилию, так как она не хотела, чтобы посторонние знали, что творится в ее семье на самом деле. Кэти потом еще несколько раз забегала к ним, но Сесилия перестала бывать в доме Уильямсов. И даже больше не звонила своей бывшей подруге. Но на сегодняшней поминальной службе в церкви Кэти присутствовала, хотя они с Эдит ни разу даже не переглянулись, словно между ними пролегла пропасть. Или их развела в разные стороны какая-то страшная тайна и обе они одинаково остро осознавали и свою вину, и свое бессилие что-то изменить.
Гиббс кивнул головой в знак согласия и направился к лестнице. Эдит молча наблюдала за ним, размышляя о том, сколько должно пройти времени, прежде чем внук навсегда забудет голос своей матери и ее лицо. Дети, в отличие от взрослых, быстрее забывают перенесенное горе. Что ж, тем сильнее они будут потом корить себя за собственное беспамятство.
Эдит вспомнила Кэла, его сбитые в кровь кулаки, его вопль о справедливости, и впервые за долгие годы почувствовала, что к ней снова возвращается былая злость. И прежняя целеустремленность тоже, та самая, что толкнула ее в свое время начать сотрудничать с полицией и мастерить для них свои кукольные домики.
