– Она любит все жареное. Может, я зажарю ей пару цыплят?
– Очень смелое предложение. Особенно для того, кто вырос в Мэне. Я бы порекомендовал вам позвонить миссис Уильямс. Уверен, она будет счастлива помочь и научить вас, как правильно жарить цыплят.
Я сконфуженно кивнула, давая понять, что совет принят к исполнению. О чем еще спросить его, лихорадочно стала соображать я, чувствуя, что в разговоре повисла пауза. Не хочу, чтобы он стал задавать вопросы, отвечать на которые у меня нет ни малейшего желания.
– Кто знает, – начала я поспешно, – быть может, к концу года я тут настолько освоюсь, что даже стану говорить, как местные, проглатывая буквы в словах. И даже привыкну к здешнему климату, когда уже в средине мая жара зашкаливает, и это при девяностопроцентной влажности.
– Скучаете по Мэну? – неожиданно спросил Гиббс проникновенным голосом, но выдерживая при этом нейтрально ровные интонации. Просто совершенный голос, невольно подумала я, особенно для детского врача. Действует одновременно успокаивающе на малышей и внушает доверие их родителям.
– Спросите меня об этом в январе. Знаете, какие у нас четыре времени года? Начало зимы, средина зимы, конец зимы, новая зима.
Гиббс негромко рассмеялся.
– Получается, что у вас все время холод?
– Да, почти все время. Но лето у нас тоже есть. Длинные теплые дни. Правда, тянется это всего лишь несколько недель. А вот вечера всегда прохладные. Все совсем не так, как у вас. Но все равно очень красиво. А как живописно смотрятся зимой поляны с брусникой! Пурпурно-алые ягоды, словно капли крови на снегу. Сейчас Мэн представляется мне совсем другой планетой. Или все это было в другой жизни, не в той, которой я живу сейчас.
– Не думаете вернуться обратно?
Я отрицательно покачала головой.
– Нет. Назад дороги нет. Нужно двигаться вперед. Мой отец был летчиком и почти всю свою жизнь провел в воздухе, путешествовал по всему миру. А вот я нигде за пределами Мэна, можно сказать, и не была. Как-то раз перебирала книги, которые остались от бабушки, и среди них обнаружила путеводитель по штату Южная Каролина, атлас дорог, карты местности. И представляете, какое удивительное совпадение? Вдруг узнаю, что я унаследовала дом в этих местах. Прямо мистика какая-то! Я сразу же приняла решение переезжать. Если честно, то даже не стала анализировать все «за» и «против». Потому что опасалась, что если начну все обдумывать и раскладывать по полочкам, то обязательно передумаю. Просто наступил момент, когда нужно было уезжать из родного города, а куда – это уже было не столь важно.
– Вот и с Кэлом была почти такая же история. Он ведь тоже нигде не бывал за пределами нашего штата, пока не уехал отсюда навсегда. Какое-то время он жил в Калифорнии. Изредка я получал от него весточки. Начинал он с того, что устроился работать вышибалой в баре, а потом вдруг решил стать пожарным. И с тех пор я о нем больше ничего не слышал. Скорее всего, именно тогда он и перебрался в Мэн. Ну, а все остальное – это, как говорится, уже история.
Я почувствовала на себе пристальный взгляд Гиббса. Подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза, и увидела, что в его глазах отражается лунный свет.
– Вы были женой моего брата. А это значит, что вы стали частью и моей жизни тоже. Вы не очень разговорчивы и не любите распространяться о своей прошлой жизни. А я уже устал ждать от вас откровенного разговора.
Я отвела глаза в сторону.
– Да не о чем особенно рассказывать. Право же, ничего интересного.
– Я знаю, вы – мужественный человек, очень мужественный. Немногие рискнут бросить все, собрать вещи и уехать в абсолютно чужой город, где нет ни друзей, ни родных. Подозреваю, что вы и сами не догадываетесь о том, сколько мужества требуется человеку для того, чтобы решиться на такой шаг. А вот вы решились!
– Да поверьте мне, никакого мужества здесь нет. Я поступила так, как считала нужным. Только и всего. Вдруг выяснилось, что здесь у меня есть дом, о котором я даже не подозревала. К тому же это родной город моего мужа. Здесь он родился, здесь вырос. А в Мэне… Музей, в котором я работала, мало-помалу стал приходить в упадок. Муж погиб. Собственно, меня уже ничто, по сути, не связывало с Мэном. Да и перспектив там не просматривалось. Иными словами, выбора у меня не было.
– Выбор всегда есть. И у вас тоже. Но вы предпочли выбрать самый трудный путь.
– А вот Лорелея говорит, что легкие пути ведут в преисподнюю.
Он слегка улыбнулся, но тут же снова стал серьезным.
– Лорелея – замечательная женщина.
Я машинально взглянула в банку. На дне ее мерцали светлячки. Они словно замерли в ожидании приказа к началу каких-то неизвестных мне действий.
– Я вот все думала про то женщину, с которой мы столкнулись у причала. Сэнди Бич, кажется… Кэл действительно встречался с ней?
– Увы! Но это так. Именно с такими девчонками он обычно и проводил свое свободное время.
Я снова почувствовала на себе его взгляд, но на сей раз я не рискнула посмотреть на него сама. Он не стал пояснять мне, что именно имел в виду под словами «такие девчонки». Но я же видела эту «девчонку» своими глазами, имею представление… И самое первое, что приходит на ум, так это то, что Сэнди совершенно не похожа на меня.
– Я ни капельки не удивляюсь тому, что вы не поверили в правдоподобие истории моего знакомства с Кэлом в том виде, как я ее вам преподнесла. А сейчас, после встречи с Сэнди, понимаю, насколько мой рассказ показался вам абсурдным. Да я и сама понимаю всю нелепость… И тем не менее не перестаю удивляться: ну почему я? Почему он выбрал меня?
– Мы не всегда выбираем тех, кого любим.
Мои губы сами собой сложились в легкую усмешку.
– Вы заговорили прямо как наша Лорелея.
– О, для меня это комплимент.
Какое-то время мы молча слушали радостные возгласы Оуэна, оживленно бегающего по саду. Тот встречал каждого пойманного светлячка поистине победным кличем.
Гиббс негромко откашлялся.
– Я прихватил с собой папку, в которую сложил все материалы по авиакатастрофе, которые мне удалось отыскать в Интернете. Подумал, вдруг вам будет интересно ознакомиться с ними самой.
Я подумала, что поначалу история с этим злополучным самолетом действительно зацепила за живое, и меня даже охватило желание тоже поучаствовать в поисках новых материалов. Но сейчас, когда я поняла всю безнадежность подобных поисков, постепенно пропал и сам интерес. Конечно, любопытно, что среди тех немногих вещей, которые Кэл посчитал нужным сохранить для себя в память о детстве и, более того, даже забрал с собой, когда уехал из родного дома, оказался и болт с того самолета. По всей вероятности, он что-то значил для него, но что именно, нам уже никогда не узнать. Кэл ушел из жизни, и все ушло вместе с ним.
Я не стала лукавить.
