Коварный холм новое коленце выкинул.
Земля копалась хорошо, и к вечеру яма была в полтора человеческих роста. Тут-то грунт и пошел потоком назад. Из всех удальцов только Илья жив остался: он на вершине раскопа стоял и успел отпрыгнуть. Мама рассказывала, что земля зыбкой стала, водой потекла в недра коварного холма. Горемыки, которые в яме были, даже крикнуть не успели.
Потом здесь дважды копали археологи. Первую экспедицию в 1926 году якобы перебила не то банда белогвардейцев-врангелевцев, не то ватага белоказаков. Прятались бандиты якобы в подземелье, что связано с курганом тайными ходами. Археологи, мол, вскрыли те ходы, а ночью белогвардейцы вырезали всех до одного.
Вторая экспедиция пришлась на время развала Советского Союза. Приезжали люди из Симферополя, толкались в деревне, ходили к кургану, даже брались копать, но вскоре все затихло: техника у кургана не развернется, а вручную копать не стали. Так и остался курган рытым, с небольшой воронкой на самой макушке — то ли снаряд во время войны угодил (болтают и такое), то ли след от археологов остался».
Макар осторожно подошел к краю ямы. Воронка была неглубокой, почти правильной конической формы. Такие образуются, когда нечто сыпучее проваливается в полость. Длинные плети порея оплели стены ямы, но глубоко не укоренились.
Зотов поднял полог травы и ткнул в землю ятаганом. Песок. Речной песок. Макар усмехнулся, сделал шаг и вновь ткнул оружием в яму, проверил грунт вокруг себя — довольно твердо. Однако, чем дальше он продвигался к центру, тем сыпучее и суше становился грунт. Если по краям ямы плети травы корнями еще как-то скрепляли стены, то в середине они были совсем слабыми и просто лежали на поверхности. Зотов сделал еще один маленький шажок. Центр ямы оказался прямо перед ним на расстоянии вытянутой руки. Поразмыслив, Макар с размаха вонзил клинок ятагана в воронку. Ничего не произошло, но, когда он потянул оружие на себя, песок пришел в движение, бойко потек из-под ног в образовавшуюся «рану». Зотов быстро отскочил назад, чувствуя, как грунт увлекает его за собой, не выдерживая массы. Макар упал на спину, перевернулся на живот и пополз по-пластунски, пока совсем не выбрался из коварной ямы.
— Нормально, — пробормотал он, садясь на землю, чтобы перевести дух.
Туман поднялся к небу и скрыл весь белый свет молоком. Макар быстро промок, от футболки повалил пар. Он опустился на колени, сел на пятки, руки ладонями вверх легли на бедра. Глаза закрылись сами собой. Его душа объяла окружающий мир и растворилась в нем, легла под сухой дерн, устремилась в пелену туманного небосклона.
Синяя тетрадь:
«Рабочий землекоп Петренко был ранен в ногу стрелой! — писал один из участников экспедиции в своем дневнике. — Я бы решил, что это скифская стрела, не будь она такой новой. Мы явно кому-то мешаем, и этот кто-то весьма хитер и образован. Он хочет, чтобы мы поверили в проклятие кургана, если взялся мастерить такие стрелы. Наш руководитель в растерянности».
Дальше: «Проездом был Игнатий Яковлевич. С его специализацией на нашем раскопе делать нечего. Мы славно провели вечер, слушая рассказы о московских подземельях, и поутру Игнатий Яковлевич отправился далее в Симферополь. О том, что якобы мы нашли подземелье в кургане — досужие россказни местных».
Мне повезло с дневником. Вот что значит — книжный червь! Наша сельская библиотека чего только не хранит. Старую тетрадку археолога сунули в раздел «История — археология». Хотя кто, кроме меня, залезет в эти книги?
Итак: Игнатий Яковлевич. Судя по дневнику, он занимался поисками подземелий — в том была его специализация. В 1926 году это мог быть только один человек — Игнатий Яковлевич Стеллецкий, известный в то время специалист по подземельям. Вопрос: почему местные были уверены, что археологи нашли подземные ходы?
Со слов Спиридоныча, местного старожила (чтоб он был здоров!), известно, что до Великой Отечественной войны на совхозных полях часто находили каменные плиты.
— Сдвинешь такую, а под ней костяк человеческий, казаны, горшки стоят. Старики нам, молодым, тогда еще говорили, мол, то человеческие жертвы, совершенные нехристями, — поведал Спиридоныч таинственным шепотом, дыша убойным перегаром.
Потрепаться о всяких страхах — его хлебом не корми.
Мне сразу стала понятна история с подземельями. Такие захоронения оставила после себя кеми-обинская культура, которая существовала в Крыму во 2-м тысячелетии до нашей эры. Первое нашли при раскопках кургана Кеми-Оба в 1957 году. После подобные могильники были обнаружены едва ли не по всему Старому Свету: в Африке, в Азии и Европе. Четыре стены, составляющие каменный ящик, украшали рисунком из красных, белых и черных полос, причем рисунок каждой могилы дважды не повторялся. Подобным образом украшали стены даже шумеры. Главное: курган Рытый под Гострой Могилой некогда являлся центром целого сакрального комплекса.
Очнулся Макар, когда веки залило красным светом, приятное тепло солнечных лучей согрело лицо и живот. Тело с наслаждением потянулось к протаявшей синеве небес, по которым плыли блеклые клочья тумана. Трава, увешенная каплями росы, сверкала мириадами крошечных самоцветов. Радостная сила наполнила душу, заставляя трепетать жилы и мышцы. Макар обнажился до пояса и понесся с кургана вниз, купаясь в холодной росе.
Глава 3
Гостра Могила
Снова в поле, обвеваем
Легким ветерком.
Андрей Белый. Деревня
Виктор проснулся от холода. Тело трясло, рубашка и брюки промокли от росы, руки и ноги плохо слушались. Он медленно перекатился на бок, поджал ноги в тщетной попытке согреться. Не помогло. Его начинало корежить — судороги схватывали то икры, то плечи, потому Ковалев снова лег на спину и вытянулся во весь рост. Восходящее солнце немного согрело живот и бедра, но стоило пошевелиться, холодная мокрая одежда противно липла к коже.
Кряхтя, словно глубокий старик, Виктор кое-как поднялся и сел. Августовское солнце, висящее в утренней дымке, ослепило закисшие глаза, зато грело сильнее. Ковалев встал на ноги, принялся растирать занемевшие конечности. Зубы громко стучали, норовя прикусить язык. Он попытался сцепить челюсти — начало сводить судорогой мышцы скул.
— Что-о-о за-а-а черт? — Непокорность собственного тела начинала злить.
Ладонями он тщательно растер уши, щеки, шею, потом, дергаясь от дрожи, как марионетка, стал делать зарядку. Во время приседаний сухожилие под левым коленом быстро задеревенело, тупая боль пронзила ногу, икра напряглась. Виктор едва не свалился. Сидя на корточках, стиснув зубы от боли, принялся тщательно чесать задеревеневшую мышцу ногтями, пока судорога не отпустила. Снова поднялся на ноги, отдышался.
Солнце неуклонно делало свое дело — дрожь прошла, рубаха на плечах начала подсыхать. Еще полчаса — и надо будет искать укрытие от солнцепека: август в этом году выдался жаркий.
