— Он живой?
— Пленных около двадцати — те, кто успели сдаться. — Он показал рукой на остров. — Их в сарае возле верфи заперли, пока еще не эвакуировали. Вообще-то мы собирались отдать его тебе, если он жив, так что…
— Тогда так отдам, — ответил я на не заданный вопрос. — Зачем он мне тогда? Это Фехми Гаши, слышал про такого?
— Так это тот самый и есть, о котором разговор был. Тот, что биотуалеты в Афганистан доставлял. Живой он, получается?
Я кивнул на машину, сказал:
— Поехал посты ночью проверять и оказался между небом и землей.
— Не оказался он: за тобой в полукилометре бронетранспортер стоял, там бы его встретили. Не вмешивались, потому что я приказал.
— А у теплиц тоже стоял? — уточнил я. — А то он туда сворачивать собирался.
Вим ничего не ответил, а пошел к кузову «ивеки», заглянул через борт.
— Он самый.
Рядом как-то неожиданно оказались Бастиан и Йос, ловко подхватив пленного, потащили его из машины. Откуда-то еще подошли люди в форме, быстро подъехали два военных «геленда». Появился тот самый мужик в темно-синей полицейской форме, которого я видел в крепости Мюйдена, поздоровался. Албанца утащили, загрузив в кузов одного из «гелендов», который быстро уехал.
— Пошли, — показал Вим на паром. — Машину оставь, никто ничего там не тронет. Кстати, тебе награда положена.
— Какая? — немного удивился я.
— Деньги, — пожал он плечами. — И даже неплохие, кажется.
Неуклюжая оранжевая баржа с белой рубкой тронулась с места, медленно отваливая от пристани. Плавание было недолгим — прошли всего метров сорок, до того как уткнулись в противоположный берег. Дальше пошли пешком, обогнули медпункт, или как там это правильно называется — пункт оказания первой помощи, — неторопливым шагом направились к большому сине-белому ангару верфи, возле которой я заметил нескольких солдат.
— Все по плану прошло, — попутно рассказывал Вим, явно довольный проделанной работой. — Два «апача» ударили по выявленным постам, сопротивления высадке вообще не было. Караул возле верфи тоже они расстреляли. Вон там… — он указал затянутой в перчатку рукой, — …высадили десант, у самых домов. Верфь отсекли от остальной деревни за десяток секунд и пошли по домам. Некоторые пытались сопротивляться, но…
Объяснять он не стал — я и так заметил длинный ряд тел, уложенных вдоль стены верфи. Много убитых — под сотню, наверное, и не только мужчины. Похоже, что при зачистке не очень церемонились, что не удивляет: закончились времена политкорректности. Трупы, кстати, еще подвозят — вон явно местные вытаскивают еще двоих из старого пикапа. Интересно, зачем так раскладывать? Опознавать собираются или что? Ладно, мое какое дело…
Попутно подумал о том, что действительно бандиты здорово устроились — в «зомби-мире» остров, плотно застроенный крепкими каменными домами, — самое безопасное из возможных мест, наверное. Теперь тут опять люди жить будут. Вон дом вижу, в нем уже уборка идет. Это понятно: голландцы вообще чистоплотны на редкость, а вот насчет албанцев, в домах проживавших, сказать ничего не могу, не знаю. А может быть, просто от остатков чужой злобной ауры так избавляются. Очень даже их понимаю.
— Нам сюда, — показал на небольшую дверь в стене ротмистр.
У двери стояли двое солдат, о чем-то болтающих на фламандском. Один из них посторонился, открыл дверь.
Относительно небольшое помещение. Видимо, бывший склад запчастей или что-то в этом духе. Еще двое военных, наблюдающих за сидящими людьми, одетыми кто во что или даже вовсе не одетыми. Все мужчины. Пожилой всего один, в основном молодые и средних лет. На всех пластиковые наручники — и на руках, и на ногах. Некоторые ранены, но не тяжело, — видны повязки.
Дитмира я увидел сразу: он сидел прямо напротив меня, у стены, босой, одетый в майку и спортивные брюки: явно почти с постели взяли. Меня узнал сразу, я по глазам понял.
— Этот, — сказал я, чувствуя, как внутри начинаю закипать, причем так, что лицо и ладони занемели, а в ушах возник словно тихий звон. — Этот самый.
Вим кивнул, что-то сказал одному из солдат. Тот подошел к Дитмиру, присел, перекусил пластиковую полоску, стягивавшую щиколотки, вернулся обратно. Остальные пленные смотрели настороженно, многие испуганно.
— Забирай, — сказал мне ротмистр. — Я тебя провожу до машины.
Я жестом показал Дитмиру — мол, «вставай». Он только отодвинулся назад, к самой стене, и тогда я направил на него автомат.
— Вставай, а то получишь очередь в живот и будешь долго умирать, — сказал ему. — Не тяни время.
Я обратил внимание на то, как побледнело его лицо. Каких-то эмоций во мне это уже не вызвало, я смотрел на него как на покойника, все еще шевелящегося, но как-то умудрившегося не превратиться в зомби, а в остальном — такой же труп. А еще я понимал, что сейчас делаю решительный шаг «на темную сторону», но меня это совсем не трогало. Было только понимание того, что я отсюда уеду, и плевать, что обо мне будут думать, а сам я никому об этом не расскажу.
Он встал, и я заметил, как остальные словно отстранились от него. На Дитмира как будто тень смерти уже легла, и остальные боялись того, что она краем заденет и их, — они надеялись жить. Думаю, что зря: если честно, на смертный приговор они себе в нынешних условиях подвигов насовершали.
— Стой, — сказал я албанцу после того, как мы вышли из ангара. — Где закопали Сэма, знаешь?
Тот встал и словно на стену наткнулся. Я понимал, что больше всего он боится упоминаний о моих погибших друзьях: какой-то малый проблеск надежды на счастливое окончание нашей встречи в нем живет, и разговор об убитых по его вине людях пугает.
— Ну?
— Знаю. — Он указал подбородком. — Это там, за теплицами, туда все трупы бросали.
— Веди, — только и сказал я. — Знаешь, где лопату взять?
Сам удивился тому, как сухо и деревянно звучал мой голос.
И себя самого я словно не ощущал, а смотрел на происходящее со стороны, будто бы пленку кто-то прокручивает.
— Знаю, — кивнул он. — Там есть, в теплицах.
— Встань на одно колено, — приказал я и спросил у Вима: — Еще одни такие наручники есть?
Тот молча протянул мне коричневую полоску армированного пластика. Я надел ее Дитмиру на щиколотку, заставил того вытянуть и расслабить ногу, а затем туго затянул.
— Вставай.
Тот поднялся, сморщился от боли, когда пластик врезался в натянувшееся сухожилие, приподнял ногу. Теперь убежать не сможет точно — он и идти будет еле-еле, здорово хромая. Заметил, что Вим смотрит на такой прием с любопытством, и пояснил:
— Научили знающие люди когда-то, — и скомандовал албанцу: — Иди вперед, не тормози.
14 июня, четверг, утро. Окрестности деревни Кааг
Они сбросили тело Сэма в силосную яму. Не только его тело — погибали и другие люди, но он лежал последним, сверху. Дитмир выкопал его быстро: тело едва прибросали землей, явно рассчитывая на то, что яма еще пригодится. В конце концов, у них в Кааге было, как выяснилось, не сотня, а больше трехсот рабов, и время от времени их убивали. То в наказание, а то и просто так, для развлечения. Это все он мне рассказал после того, как мы остались наедине, потому что Вим деликатно оставил нас на границе деревни.
