– Когда он расстался со мной? Он так сказал?
Оуэн глубоко вдыхает.
– Я знал, что он врал, но продолжал думать о том, с каким страхом ты смотрела на него. А потом сказал, что ты всем твердишь, будто он тебя толкнул. Извини, что не надрал его зад на ринге.
Он кашляет, и я вдруг могу думать лишь о том, как он выглядел в раздевалке, когда не мог дышать. Держусь за него, пока его дыхание не выравнивается.
Кладу ладонь на его грудь.
– Что с твоим сердцем, Оуэн? – Он накрывает мою руку своей.
– У меня генетический дефект, который вызывает аритмию – аномалию в сердечном ритме. Называется синдромом Бругада.
– Никогда о таком не слышала.
Хотя я не очень-то подкована в кардиологии.
– Редкое заболевание. До постановки диагноза я понятия не имел, что это такое. Они сначала тоже ничего не поняли.
– Что это значит?
– Я потерял сознание во время тренировки. Тренер подумал, что у меня обезвоживание. Но это произошло на территории школы, поэтому меня отправили в больницу. Доктора проверили меня и выписали кучу анализов. Даже сделали ЭКГ, которая оказалась нормальной. Кардиолог задавал маме вопросы насчет нашей семьи. Умирал ли кто-то в молодости, при странных обстоятельствах. Мы тогда этого не знали, но это красный флаг для синдрома Бругада.
– Моя мама рассказала им про старшего кузена, который умер несколько лет назад, в восемнадцать. Он был пловцом, даже готовился к Олимпийским играм. Но утонул в бассейне. Сделали аутопсию и не нашли никаких признаков травмы головы, значит, он не ударялся головой. Также никаких признаков аневризмы или сердечного приступа. И тогда они сделали мне еще одну ЭКГ. Наверное, проверяли конкретный участок, где встречаются легкие и желудочек, чтобы знать, есть ли у человека синдром Бругада. И он у меня есть.
Я страшусь задать следующий вопрос.
– Так у тебя может произойти сердечный приступ?
Он сжимает мою руку.
– Хуже. У меня не будет сердечного приступа. Мое сердце в буквальном смысле перестанет биться. И если рядом не будет доктора или парамедика, который заведет его с помощью дефибриллятора… я умру.
Мне физически больно слышать его слова. Но есть то, о чем он умалчивает.
Я смотрела достаточно фильмов про медиков, чтобы знать – дефибриллятор не спасение. В тех сценах доктор обычно делает массаж сердца, а затем показывается медсестра с реанимационным набором. Когда аппарат заряжен, доктор ударяет пациента разрядом. Затем ждет.
Бывает пациент выкарабкивается, и его сердечный ритм зигзагом бежит по экрану монитора. А бывает, пациенту ничего не помогает.
– Есть какие-нибудь предупреждающие симптомы? Чтобы вовремя добраться до больницы?
– Не всегда. – Оуэн убирает мою руку с груди и выводит пальцем по моей ладони – круг, звезду и, наконец, сердце. – И симптомы являются обычным делом, например, одышка и усталость, так что их легко упустить.
По моей щеке бежит слеза.
Оуэн тянется и вытирает ее большим пальцем.
– Вот почему я тебе не рассказывал – или кому-то другому. Мое сердце может остановиться через пять минут или через пять лет. Это никак не предсказать.
Я слышу, что он говорит, но это не имеет смысла. Оуэн молодой и здоровый. И его сердце просто однажды остановится, без предупреждения?
– Но доктора могут это исправить, верно? – Слышу папин голос в голове и повторяю слова, которые он произносил много раз. – Все можно исправить.
Оуэн смотрит в пол.
– Кроме меня.
– Доктора могут провести какую-нибудь операцию?
– Только одну. Они прикрепляют к сердцу такую штуку под названием кардиостимулятор. Если сердце остановится, кардиостимулятор его снова заводит.
Слава богу, есть решение.
– Когда ты можешь его получить?
– Я не хочу.
Он серьезно?
– Почему?
– Я больше не смогу соревноваться или заниматься контактными видами спорта, бегать на длинные дистанции…
– И что? Зато будешь жить.
Оуэн опускает взгляд.
– Не уверен, что хочу так жить. Вот почему не соглашаюсь на операцию.
Реальность бьет по голове. Я наконец его слышу, и правда вонзается глубже, чем любая ложь.
Оуэн, парень, по которому я схожу с ума – и который всего на полгода старше меня, – умрет.
И не в восемьдесят, девяносто или сто лет.
И я никогда его больше не увижу.
Как и папу.
Обхватываю его лицо.
Когда мы занимались сексом, я отдала ему всю себя, как не отдавалась никому другому.
Но тем вечером я не отдала ему свое сердце.
Потому что он уже давно им завладел.
Получил его в тот момент, когда мы стали друзьями – и наша дружба важнее мне всего остального.
– Ты не можешь умереть, потому что нужен своей маме. Нужен Такеру, Каттер и Лазарусу. – Наклоняю его лицо к себе. – Нужен мне.
– Ты тоже мне нужна. Но я не считал эгоистичным поступком позволить тебе привязаться ко мне.
Склоняю голову вбок и улыбаюсь.
– Кто говорит, что я к тебе привязалась? Может, я использую тебя ради твоего тела.
Он притягивает меня в объятия.
– Меня это устраивает.
Оуэн обнимает меня крепче, чем прежде, словно я – спасательный жилет, помогающий ему держаться на плаву. Он не понимает, что я не могу его спасти – потому что во мне много дыр и я сама тону.
Звенит звонок, и мы выходим на парковку.
Кристиан и Кэм замечают нас и догоняют, но чуть отстают, чтобы дать нам побыть наедине. Они ходили за мной весь день, как охранники.
– Вы опоздаете на тренировку, – кричу им.
– Позволь нам волноваться по поводу тренировки, – говорит Кристиан.
Оуэн засовывает большие пальцы в карманы.
– Они преследуют тебя из-за меня? Они же не думают, что я когда-нибудь… потому что этого не будет. Никогда.
Явно не только я думаю, что кузены смахивают на моих охранников. Меньше всего мне нужно, чтобы Оуэн считал, что это из-за него.
– Это не связано с тобой. Они так не думают, и я так не думаю. Мне кажется, они беспокоятся, что у меня случится срыв. Утром они тоже ходили за мной по кухне.
Оуэн кивает.
– Хорошо. В смысле, я не про то, что они ходили за тобой по кухне, но я рад, что они понимают – я никогда тебя не обижу. Ты же тоже это понимаешь, да?
– Понимаю.
– Если уж на то пошло, я жалею, что не знал тебя, когда это произошло, тогда бы я что-нибудь сделал. Потому что я ничего не сделал на ринге.
