В кармане вибрирует телефон.
Ого. Мама выждала целых пять минут, прежде чем проверить меня.
Но это не мама.
Зеленым буквами светится имя Тесс.
Поняла, что я говорила правду? Возможно, это Люсия уговорила ее меня выслушать. Отвечаю на втором гудке.
– Я так рада, что ты позвонила.
– При нашей последней встрече ты сказала, что нам больше не о чем разговаривать, – подначивает меня голос Рида с другого конца провода. – Надеюсь, это неправда.
– Тогда ты разочаруешься. Если я хочу с кем-то говорить, то не блокирую его номер. – Мое сердце колотится. – Откуда у тебя телефон Тесс? Дай мне с ней поговорить.
– Она пошла что-то забрать и оставила телефон в машине. Как ты сказала, мой номер заблокирован.
Но это не помешало ему мне позвонить.
– Я скучаю по тебе, Пейтон.
Сожаление в его голосе сродни ползающим по моей коже паукам.
– Дай мне Тесс, – выдавливаю я.
Рид неглубоко вдыхает, словно ему сложно со мной общаться.
– Сомневаюсь, что она будет с тобой разговаривать.
Почему я все еще разговариваю с ним? Надо сбросить, но мне становится легче, когда выплескиваю свою злость наружу. Он этого заслуживает.
– И кого мне за это благодарить?
– Я умолял тебя дать мне еще один шанс. Это все, чего я хотел. – Он говорит так искренне, как парень, с которым я начинала встречаться. – Я бы никогда тебя не обидел.
– Ты вообще адекватен? – парирую я. – Ты меня обидел.
– Это было случайно.
– А вранье, что ты не сталкивал меня с лестницы, тоже было случайностью?
Внутри меня что-то рвется, и сдерживающую мои эмоции плотину прорывает.
– Я никогда не хотел, чтобы случилось подобное, Пейтон. Но ты загнала меня в угол. Я не пытался испортить отношения между мной и тобой – или тобой и Тесс. Если бы ты дала мне еще один шанс, я бы мог все исправить. Я не пытался тебя обидеть. Я тебя люблю.
С моих губ срывается горький смех.
– Продолжай себе это твердить, но не пытайся убедить меня в этом. Я там была.
– Понимаю. Ты не готова меня прощать. Но я знаю, что ты все еще меня любишь, и я не сдамся.
Теперь голос Рида – который мне раньше нравилось слушать – вызывает у меня тошноту.
– Мне плевать, что ты делаешь, только перестань звонить мне и писать.
Кладу трубку, пока он не ответил.
Со скрипом открывается дверь в туалет, и я ныряю в ближайшую кабинку. Мимо щели между дверью и стенкой кабинки проходят сине-белые юбки чирлидерш.
– Кристиан снова играет в игры, – медленно произносит девушка с южным акцентом. – Неделю назад он сказал, что хочет «серьезности в наших отношениях». А прошлым вечером мы жутко разругались, и он сказал, нам нужно расстаться на время.
Ее подруга ахает:
– О господи, Эйприл! Он расстался с тобой?
– На время не значит расстаться полностью.
Кажется, Эйприл раздражена.
– Но в обоих случаях есть слово «расстаться».
Сдерживаю смех.
– Не придирайся к словам, Мэдисон. Это неважно. Я все равно собиралась сказать Кристиану, что все кончено. Устала ждать, когда он повзрослеет. Он не единственный сексуальный парень в Блэкуотер.
– Но он самый сексуальный, – отмечает Мэдисон. – И вы снова сойдетесь. Как и всегда.
– В том-то и проблема. Кристиан думает, что я вечно буду рядом. Поэтому покажу ему, что он ошибается.
Снова со скрипом открывается дверь, и бряцание тюбиков помад и пудры в косметичках, а также сплетни, прекращается.
– Привет. – Заходит еще одна девушка в сине-белой юбке. – Вы пойдете на вечеринку?
– А что? Ты идешь? – стервозно спрашивает Эйприл.
– Не знаю. – Девушка роется в сумочке. – Мэдисон, твой двойной переворот выглядел круто.
Мэдисон игнорирует комплимент.
– Как и в девятом классе.
– К твоему сведению, Грейс, – говорит Эйприл. – Я бросила Кристиана, поэтому можешь спокойно пойти на вечеринку и таскаться за ним, как щенок – ты ведь всегда так делаешь.
Я мало что знаю о чирлидинге, но эти девчонки в одной команде. А на члена своей команды нельзя набрасываться.
– Я не таскаюсь за ним, – тихо произносит Грейс. – Мы просто дружим.
– Да хватит уже, – рявкает Эйприл. – Все знают, что ты в него влюблена. Это унизительно. Еще до нашего с ним расставания ты всегда ошивалась поблизости. Я ничего не говорила, потому что мне тебя жаль.
Отлично… она точно стерва.
– Ты должна пойти, – говорит Мэдисон. – Может, Кристиан тебя пожалеет.
И эти стервы начинают смеяться.
Ну же, Грейс. Скажи им, чтобы катились к черту.
Грейс молчит. Все сдерживаемые во время разговора с Ридом эмоции наконец выходят наружу. Бью ладонью по двери, и она распахивается и ударяется о следующую кабинку.
Девчонки подскакивают.
Достаточно одного взгляда – и я на девяносто девять процентов уверена, кто есть кто. Грудастая брюнетка с ярко подведенными глазами – его бывшая, Эйприл. Высокая девушка с хвостиком, стоящая рядом с ней – она как будто проиграла битву бутылочке с автозагаром, – Мэдисон. А невысокая девушка, играющая с кончиками длинных прямых черных волос, должно быть, Грейс.
Подслушав их разговор, я решила, что Грейс нескладная и похожая на мышку, но она симпатичная – густые блестящие волосы, карие глаза и румянец на щеках.
Эйприл сердито смотрит на меня из-под мастерски накрашенных ресниц.
– Ты не в том туалете. Посетители пользуются тем, что на их части стадиона.
Она скрещивает руки и топает ногой, будто выжидая, что я сейчас убегу.
Я не любитель упивающихся властью, но Эйприл – серьезный пример.
– Я должна испугаться? Потому что не чувствую ничего такого. Что еще можешь выдать?
Мэдисон упирает руки в бока и смотрит на меня. Прям сцена дежавю из средней школы.
Эйприл фыркает:
– Очевидно, ты не местная, поэтому я прощаю тебя.
– Ты всегда настолько догадливая? Что меня выдало? Акцент или то, что ты никогда меня до этого не видела? – спрашиваю я. – Вообще-то я из далекого места под названием Вашингтон. Там живет президент, в большом доме, который называется… Белым домом. Возможно, слышали о нем?
Мэдисон и Грейс смотрят на меня, выпучив глаза, как будто больше никто и никогда не противостоял Эйприл.
Эйприл прищуривается.
