Поехали мы сегодня не просто в объезд, а в объезд длинный, по Империал Дам-роуд, через плотину, с таким расчётом, чтобы обогнуть по большой дуге как трейлерные поселки возле Юмы, так и возможные стратегически важные для банд объекты. Нарываться на перестрелку ни малейшего желания не было. Пусть сами разбираются, у нас задача на сегодня конкретная: найти, куда сложил своё имущество владелец магазина для туристов.
В общем, маршрут у нас получился загогулистый. Сначала долго пылили вдоль каменистых холмов на запад, до шоссе, по нему добрались почти до старой плотины, где мы заметили передвижной опорный пункт военных и национальных гвардейцев. Прав Джефф: они решили на будущее приватизировать такой стратегический актив здешних мест, как вода. Вода в Аризоне — это жизнь, кто ею владеет, тот владеет всем.
Дорога между рекой и городом, по которой мы поехали, изгибающаяся перпендикулярными зигзагами среди полей, оказалась довольно оживлённой. Катили грузовики, везущие что-то из города, местами попадались мобильные патрули на «хамвиках», и даже «блэк хок»
[53]
морской пехоты пролетел над нашими головами, красуясь «миниганом»
[54]
в дверном проёме.
— Похоже, что маринз с авиабазы объединились с этими, у плотины, — сказал Джефф, глядя вслед пролетевшей машине.
— Наверняка, — согласился я. — Они здесь самая большая сила в окрестностях. Топлива на базе очень много, оружия у них тоже хватает — вот и берут под контроль то, что потом пригодится.
Так мы добрались до мостов через Колорадо. Здесь их было два, прижавшихся друг к другу боками — автомобильный и железнодорожный. На железнодорожном с краёв стояли два товарных вагона, превращённые в огневые точки и укреплённые листовой сталью, посредине же замер небольшой маневровый тепловозик, вроде как бронепоезд получился. Автомобильный мост никто не охранял.
За мостами нашим взглядам открылись высокие стены песчаного цвета. В этом месте располагался один из главных туристических аттракционов Юмы — старая тюрьма территории Аризона, построенная ещё в те времена, когда этот пустынный штат не был даже штатом. Немалого размера добротное сооружение, сложенное из дикого камня, со стенами такой толщины, что их и тяжёлая артиллерия прямой наводкой не возьмёт, с мощными каменными башнями с широкими площадками наверху, по которым в своё время, когда тюрьма была тюрьмой, разгуливали охранники.
Сейчас верх стены был заново затянут витками новенькой оцинкованной колючки, широкие площадки башен были обложены мешками с песком, за которыми расположились крупнокалиберные пулемёты и автоматические гранатомёты. Над воротами тюрьмы висел огромный плакат: «Спасательный центр», — но никакого заметного оживления не было. Кто хотел бежать в подобные центры, уже бежал — спасать, видимо, было уже некого. Большие стоянки вокруг тюрьмы были заполнены машинами, но не слишком плотно. Периметр успели оплести колючей спиралью, в которой застряло несколько тел.
На песке и дорожном асфальте лежало немало трупов — пришедших из города мертвяков, убитых стрелками с вышек. Я ещё подумал, что их придётся убирать, или сидящие в старой тюрьме просто задохнутся от вони. Запах в воздухе висел тяжёлый. У нескольких мёртвых тел, свалившихся в неглубокий дорожный кювет, пристроились другие мертвяки, неторопливо завтракавшие. Причём не только люди, но и несколько собак.
Странно, но объедали только те трупы, которые лежали вне досягаемости для стрелков с вышки. Зомби соображают?
Мутантов, или как их там ещё называть, среди них я не заметил, но двигались они достаточно быстро. А один из мертвяков даже вскочил на ноги и бегом погнался за пикапом — правда, быстро отстал.
— Видел? — толкнул меня Джефф. — Они жрут своих убитых.
— Нам проще: меньше вони будет, — буркнул я, вынимая из кармана флакончик с туалетной водой и брызгая на платок, которым было обмотано лицо. — Быстрее бы всех сожрали — город провонял мертвечиной.
Джефф ничего не ответил, лишь крепче вцепился в дугу, когда пикап рывком объехал труп, лежащий посреди дороги. Я же продолжал вертеть головой, оглядываясь. Почему я сам так вчера не поехал? Этот въезд в город был куда безопаснее, чем тот, который я выбрал. С другой стороны, если бы я поехал отсюда, с севера, то Дрика так и осталась бы ждать в доме, когда туда вломятся мертвецы, не было бы этого пикапа, да и с оружием у меня было бы похуже. Ладно, будем считать, что мне вчера повезло.
Машина выбралась на восьмое шоссе, впереди слева показался молл «Юма Палмс», тот самый, который потрошили вчера мародёры. Вид у торгового центра сегодня был совсем жалким — все витрины выбиты, в двух корпусах видны следы пожаров, один ещё дымил, пачкая небо чёрным дымом. Мародёров не было, зато вся стоянка была завалена мусором, и неожиданно усилившийся ветер из пустыни нагнал на шоссе кучи рваной бумаги, картона и упаковочного пластика.
Мне удалось рассмотреть огневые точки национальных гвардейцев на крыше длинного складского комплекса за торговым центром, на том же месте, где я заметил их вчера. Точно, всерьёз они там обосновались. Что там такое, что есть смысл окопаться? Даже интересно.
Мертвяков стало ещё больше. Точнее, их теперь было просто много. Они шлялись на стоянках перед «Юма Палмс», мы видели их бродящими по улицам по другую сторону железной дороги. А вот живых было намного меньше. Время от времени на большой скорости проносились машины, всё больше грузовики или внедорожники, и вид сидящих в них людей свидетельствовал о том, что сезон беженцев прошёл и наступил сезон мародёров. Все были вооружены, и достаточно неплохо, все передвигались группами, но откровенных бандитов мы не видели. Наверное, в этих краях правила пока определяются военными. Пусть они не караулят на каждом углу, но способность вломить по первое число каждому, кто нарушит правила игры, они сохраняют.
Шоссе нырнуло под эстакаду, но наш пикап шарахнулся направо, на развязку, поднимаясь с шоссе на Шестнадцатую улицу — главную в этой части города, которая насквозь проходила через всю его северную часть, обрастая с обеих сторон магазинами, закусочными, а затем врезаясь в жилые кварталы, самые старые в городе. Но нам туда было не нужно, и Паблито свернул налево на первом крупном перекрёстке.
На Южно-Аризонской авеню мертвяков прибавилось — и стоящих, и бродящих, и кем-то убитых. Убитых ели. Жрали, чавкая, впиваясь зубами в полуразложившуюся плоть — зрелище было жуткое, адское, не умещающееся в мозгу. У полусъеденных останков какой-то тучной женщины, среди сонма вьющихся в воздухе мух, пировали полусгоревший мертвец, совершенно обуглившийся с одной стороны, плоть с которого самого обваливалась кусками, и двое детей в испачканных запёкшейся кровью пижамах.
Посмотрев на них, я почувствовал прилив тошноты, в глазах потемнело, тело начало неметь, ещё секунда — и я потеряю сознание. Спасся лишь тем, что крепко, до боли в пальцах вцепился в металлическую дугу, и эта боль немного вернула меня к действительности.
