— Не надо здесь ссориться. Вы в гостях, мы гостей принимаем. Нехорошо. — Он сложил ладони перед грудью в каком-то монашеском жесте, затем резко и пристально взглянул в глаза Циммеру. — Но мой друг, Умар, сказал верно: не надо хозяйничать там, где не вы хозяева. Тогда хозяева оскорбятся, и будут правы. Я знаю, что у вас подготовленные люди, и знаю, что вас так просто не возьмёшь. Но я хочу, чтобы вы тоже знали — я человек авторитетный. Если наша дружба развалится, я могу связаться со Шкабарой, а у него две тысячи человек. Обратно вам надо идти через земли Полковника, а у него тоже почти тысяча.
Полковником звали ещё одного законника, в своё время с большой помпой арестованного в Москве за вымогательство, которого пресса, по всегдашнему своему незнанию деталей и пристрастию к громким словам, окрестила Сёмой Живодёром. Сейчас он действительно командовал немалой территорией, и именно его людей перебили на железнодорожной станции.
— В общем, не надо устраивать ссору, когда её можно избежать. Мы не хотим, чтобы гости вели себя как хозяева, и это справедливо. А вы наверняка не хотите оказаться во враждебном окружении, когда, вместо того, чтобы делать своё дело, вы будете вынуждены спасать свою жизнь. Тот же Умар воевал, он умеет устраивать засады.
— Ничего, мы тоже засаживать обучены, — буркнул Циммерман. — Умарам с Махмудами по самые гланды.
— Слушай, Ваня! — аж подлетел Арсанкаев, но снова был остановлен Мегрелом.
— Держитесь в рамках приличия, — сказал авторитет. — Или уходите отсюда. Не надо оскорблять тех, кто не оскорблял вас первым. Мы всё сказали, а вам решать. Хотите войны с нами — мы готовы, хоть к ней нет повода. Если вы готовы уважать хозяев этой земли — мы не будем мешать вам делать своё дело. Мы друг друга поняли?
— Поняли, — ответил замолчавший было Ерёменко. — Надеемся, что, если ваши люди заметят тех, кого мы ищем, они нам сообщат.
— Обязательно, — кивнул Резо Габуния.
Ерёменко встал с кресла и вышел, не прощаясь. Циммер прошёл следом, не обратив никакого внимания на Арсанкаева, сидевшего с таким видом, что казалось, он вцепится ему в горло зубами. Бородатый телохранитель бывшего боевика выглядел примерно так же.
— Ты на хрена скандал устроил? — буквально прошипел Ерёменко своему спутнику, когда они вышли на улицу и направились к двум командирским «Водникам», утыканным антеннами, возле которых стояли несколько человек в камуфляже и в чёрном.
Основные силы отряда проскочили село насквозь и разместились у околицы согласно приказу, полученному от Циммермана, готовые в любой момент атаковать село.
— Да никто ничего не устраивал. Дал им понять, что мы их на фуфельнике вертели со всеми их понтами блатными, да и всё.
— Не, ну ты это серьёзно или как? — аж подскочил Ерёменко. — Они в этих местах цари, боги и воинские начальники, а ты их вертел. Как дело будем делать?
— Да так и будем, как предполагали, — пожал плечами Циммерман. — А ты что, и вправду рассчитывал, что они за нами дерьмо разгребать начнут? Не смеши. Мы их выпустили, вооружили, дальше они сами справляются. Так зачем мы им теперь нужны?
— Лучше бы и дальше не нужны были, — остановился Ерёменко и посмотрел в глаза Циммерману. — А теперь Арсанкаев, у которого вполне готовых боевиков полторы роты, да ещё всякой швали хватает, мечтает нам бошки отпилить.
— Мечтать не вредно, — всё с тем же равнодушием ответил Циммерман.
Похоже было, что угрозы со стороны Арсанкаева он и впрямь всерьёз не воспринимает. И почему — Ерёменко понять не мог. О чём и спросил.
— Ну ты и наивный, Толя, — ответил Циммер. — Ты и вправду думаешь, что они нас отсюда выпустить собираются? Ты видел, как Умар этот на все наши цацки смотрел, что на нас висят? На «Вал» мой, например?
Он тряхнул своим бесшумным автоматом с оптикой.
— Да ничего подобного, никто нас так запросто отсюда не выпустит! — продолжил Циммер. — Они лишь ждут, добудем мы свой контейнер или не добудем, вот и всё. Чтобы потом, если мы его добудем, с нас его снять вместе с остальными трофеями, а затем отправиться в Центр торговаться. Понимают, что, если мы тут так за ним бегаем, значит, он многого стоит.
— И что ты предлагаешь?
— Я уже сказал: действовать, как задумано. А я попутно подумаю, что нам делать с Умаром этим и остальными твоими друзьями.
Татьяна Лапина
27 мая, пятница, день
После того, как броневик с их товарищами, включая её парня, уехал в полную неизвестность, Татьяна загрустила. Она, уже привыкшая к походной и боевой жизни, повоевавшая, привыкла всё это делать с ним вдвоём. И, оставшись одна, немного растерялась.
Разместились они в бывшем пионерлагере нормально, даже с некоторым комфортом. Машины отогнали в самый дальний конец территории, где и замаскировали, буквально завалив ветками и кустарником поверх масксети. В самом заборе сняли звено, открыв дополнительный выезд. Достаточно чахлый в этом месте подлесок давал возможность рвануть на машинах прямо через лес, описав крюк и выехав обратно на дорогу чуть ближе к Нижнему. В общем, отнорок получился на случай проблем.
Затем Лёха, оставшийся за командира, учредил пост дальше по дороге, ведущей к шоссе. С этого места можно было заметить любого постороннего издалека и успеть поднять тревогу, а заодно, случись бой, снайпер мог бы работать по противнику с тыла. И на этот самый пост поочередно ходили или сам Лёха, или Маша в сопровождении ещё кого-нибудь.
Татьяне тоже довелось сходить на фишку, причём не один раз. Самыми нервными были ночные дежурства, лес по ночам жил своей непонятной жизнью, издавал звуки, трещал валежником непонятно под чьими шагами. Дважды объявляли тревогу. Первый раз ложную — на секрет вышел лось. Второй раз не ложную — приплёлся непонятно откуда почти неповреждённый мертвяк. Что его занесло в лесную глухомань — непонятно. Татьяна свалила его из автомата с ПБС. Хлопок выстрела ночью прозвучал неожиданно громко, спугнув какую-то птицу, которая сорвалась из кустов, отчаянно хлопая крыльями, а мертвяк упал. Потом, после смены, его оттащили подальше в лес и забросали ветками, всё же демаскирующий фактор.
На следующий день труп был изрядно изгрызен. А вот это вызвало немалое беспокойство. Кто это мог сделать? Есть ещё мертвяки поблизости или падальщики взялись за такое дело? И что с ними будет в таком случае? Следы здорово напоминали собачьи. И где теперь эти собаки? И живы ли? И были ли они живыми, когда грызли труп?
Все эти вопросы лишь добавили беспокойства, но ничего больше не случалось. Жизнь в лагере наладилась и текла своим чередом, в котором сон чередовался с работой и службой.
На связь с «заводскими» и ГУЦем вышли, как Серёга и требовал. Выехали километров за тридцать на «радиобуханке», в условленное время установили связь. Изложили всё, что должны были изложить, получив в ответ обещание обдумать их предложение. Сёстры посменно дежурили по связи, но ловился всё больше посторонний и не слишком нужный обмен, а Серёга с компанией не проявлялся. Впрочем, так с самого начала и планировалось, больше всего он боялся расшифровать свой рейд перед противником, и сеанс связи мог состояться лишь в том случае, если случилось что-то экстраординарное.
