— Как скажешь.
Теперь уже под прикрытием бэтээра «бардак» медленно покатил к переезду. Выбравшись из него, я подошёл к машине, из которой ощутимо попахивало соляркой. Как бы не насторожило. Повозившись минут пять, заменил электродетонатор на банальную растяжку из гранаты, облепленной килограммом пластита, и завёл её на заднюю дверь, тихо матерясь про себя и потея от мысли, что вот одно неверное движение — и рванёт. Но ничего, справился, с облегчением забрался в стальное чрево броневика и скомандовал:
— Шмель, валим отсюда!
«Бардак» тронулся с места, а вскоре и бронетранспортёр с забавными «ушами» бочек по боками пристроился следом. И люди сразу полезли из десантов на броню.
То, что нас стало больше и у нас прибавилось техники, меня радовало. А заодно возникла мысль о том, что базу в пионерском лагере теперь можно не держать, а дать им команду отходить к Нижнему, к своим. У нас две машины плавающих, на которых мы можем перебраться через Волгу очень запросто, в любом удобном месте, и так уж строго на дорогу к Бору мы теперь не завязаны. Осталось только придумать, как с ними связаться, мы уже за всякую штатную дальность связи ушли.
Рвануло примерно через час после того, как мы покинули станцию. Не знаю, кто полез в грузовик и зачем, не думаю, что мирный человек. Мирные туда не совались уже давно, как мне кажется. Над лесом поднялось огромное серое облако, а затем, с большим запозданием, нас догнала почти неслышная, но всё равно тяжкая звуковая волна, ощутимо саданувшая по ушам.
— Хиросима… — покачав головой, заключил Большой, сидевший рядом на броне.
— Типа того, — согласился я. — Грузовик селитры, мало, что ли?
Ещё через пару часов мы выехали на берег реки. Той самой, на которой были мосты, которые нам не нужны, но не было так нужных бродов. Выехали в совершенно безлюдном месте, в лесу. Наш берег был обрывистым, противоположный вполне пологим. Я подобрал ветку с земли, бросил в воду. Течение было быстрым, но не слишком. Наши плавающие машины вполне способны такое преодолеть. Осталось только найти место.
Мы с Васькой пешком пошли вдоль берега влево, в сторону от дороги и населённых пунктов, броня медленно покатила за нами. Километров через пять и через час хода мы нашли широкую песчаную отмель, языком выдающуюся в реку, которая её в этом месте огибала. Зато противоположный берег стал покруче. Не понос, так золотуха, всё не слава богу!
Удалось присмотреть подходящее для выезда местечко на противоположной стороне метрах в двухстах ниже по течению. Надо будет не промахнуться и выехать именно там. А БРДМ-2 на плаву совсем на лодку не похож, впрочем, как и бронетранспортёр. Плавает он, как это самое в проруби. Не тонет, но и не управляется особо. К тому же что на корме броневика двухсотлитровая бочка, что две таких на бэтээре. Как они повлияют на плавучесть и управляемость?
В общем, на всякий случай приготовили бухту репшнура, мы с Васькой разделись до трусов и уселись на броню, приготовившись спасать транспорт. И не зря собрались. Хоть дополнительный груз на броне на центровку заметно не повлиял, мощности штатного водомёта не хватило на быстрине, течение чуть не пронесло нас мимо выезда. Пришлось соскочить с брони, вплавь добраться до берега и зацепить репшнур за не слишком надёжный куст. Затем уже, добравшись до «бардака», вытянули из него трос, забили анкер в почву на берегу, подтянулись лебёдкой, повыли мотором на пониженной передаче и в конце концов выбрались на крутой песчаный берег.
БТР тянули уже «бардаком», прицепив трос заранее, так что ничего экстренного не произошло. На откос он вообще играючи выскочил на своих восьми колёсах.
Продрогли мы изрядно, дело шло к вечеру, поэтому забрались на пару километров в лес, и я объявил привал. На сегодня норму подвигов выполнили, а до Горького-16 оставалось всего сорок пять километров. Завтра к середине дня будем на месте, если опять чего-нибудь по дороге не случится.
Развели неплохой костёр, не слишком его и скрывая, расселись вокруг, подвесив на треножнике котелок с водой. Ещё даже сумерки не начинались, пригревало солнце.
— Ладно, по чуть-чуть сегодня можно, — сказал я, достав большую флягу с водкой. — И за победу, и за знакомство. Ну и чтобы потом всё удачно прошло.
Разлил в стаканчики пластиковые, раздал по рукам. Сергеич не притронулся, по обыкновению, остальные выпили.
— Старшой, ты скажи, куда мы вообще? — вдруг спросил Санёк.
— А ты не в курсе? — удивился я и глянул на Николая.
Тот немного смутился, сказал:
— Да как-то времени рассказать не было.
— Да ты не боись, Старшой, мне всё равно, — откровенно сказал новый механ. — Мне бы этих козлов побольше грохнуть, а там трава не расти. Но знать интересуюсь всё же, не бараном же бежать.
— В «Шешнашку» идём, — ответил ему Большой. — Пока так идём, а там, скорее всего, прорываться придётся.
— А, ну хорошо, — кивнул тот. — А потом?
— Потом под Москву, мы там живём вроде как, — ответил уже я.
— Это как-то того, не очень… — чуть напрягся парень. — У меня к местным босякам счёт, им по нему платить и платить.
— Так мы и не держим, — пожал я плечами. — Можешь потом в Нижнем остаться, всё ближе будешь.
— Ладно, там видно будет, — буркнул тот.
— Верно, посмотришь, — согласился я. — А вообще те, к кому у тебя счёт, померли уже.
— У меня к ним всем счёт, навсегда. Ладно, я на фишке посижу.
Сказал так и исчез в темноте. А мы ужинали, пили чай, много говорили. Впечатлений у нас за последние два дня на всю жизнь набралось. Потом разговор всё же сбился на насущные материи. У Сергеича появился план.
— Думаю, что знаю, куда вас вести, — сказал он. — Если всё выйдет, как предполагаю, то можем оказаться почти что там, куда нам и надо.
— И куда поведёшь? — спросил я.
— Пока не скажу, сглазить боюсь. Доедем до места — расскажу дальше.
— До какого места?
— А место я на карте отмечу.
Анатолий Ерёменко
25 мая, среда, вечер
В чём ошибка Анатолия, подсказал ему Циммерман. Когда поступило сообщение о том, что группа эсбэшников из десяти человек, а также «уроды» численностью в двадцать два рыла, попали под обстрел во время карательной экспедиции в деревне Вяльцы, в которой они участвовали в «тренировочных» целях, и понесли тяжкие потери, Ерёменко сначала устроил скандал силовику. Он заявил, что подчинённые Циммермана пропустили по одной из трёх возможных дорог колонну противника и те учинили нападение на его людей.
Потери были серьёзные. Об одиннадцати «уродах» Анатолий пёкся не слишком сильно, хоть и сожалел как об утрате полезного имущества, но ещё погибло семеро из десяти эсбэшников, командовавших ими. А все они, как и сам Ерёменко, были людьми Пасечника, и за такую их потерю бывший генерал своего неудачливого подчинённого по голове бы не погладил.
