— А что за мужик?
— Да хрен его знает. Просто мимо шёл.
— Охренеть… — вяло отозвался Пилецкий.
Некоторое время сидели молча, прислушиваясь к перестрелке. Потом на них разом из-за угла вышли сразу три зомби, которых быстро смели заполошным автоматным огнём, перемежаемым визгливым матом. Затем, одного за другим, застрелили ещё нескольких, подходивших с разных сторон на шум. Потом во взводе появился первый раненый — рикошет от бетонной стены угодил кому-то в ногу. Раненого перевязали, и двое потащили его к стоящему в проломе «Уралу».
Затем раздался довольно сильный взрыв, сопровождаемый грохотом падения чего-то тяжёлого, вызвавший всплеск стрельбы с крыш и из окон, а в ответ по без того избитым стенам хлестнули пулемётные очереди. Кому-то попало, судя по всему, потому что в одном из окон кто-то зашёлся в неостановимом истошном крике, который прерывался лишь на то, чтобы кричащий мог набрать воздуха. Затем крик резко оборвался.
— Чего там случилось? — засуетился молодой и любопытный Бегемот.
— Хрен его знает, сиди, — сказал Пилецкий.
Вскоре снова стрельба усилилась, а затем, через минуту буквально, стихла. Ещё минуты через три мимо пролома в периметре, через который они вошли на территорию города, надрывно завывая дизелем, проскочил БПМ, затем резко свернул в поле. Откуда-то ещё прикатил БТР, пролетевший в том же направлении буквально через минуту после машины «спецов», с включенными фарами. Это точно местные уголовнички проскочили, кто бы ещё с включенными фарами в такой ситуации ездил?
— Погнались, что ли, за кем? — спросил неугомонный Бегемот.
— Похоже… — протянул Пилецкий.
Вскоре со стороны поля послышались короткие очереди из крупнокалиберных пулемётов, что-то взорвалось, но не машина, а будто снаряд рванул. Затем снова зашлись в очередях пулемёты, при этом удаляясь.
Неожиданно Клешня, говоривший с кем-то по радио, скомандовал подъём. Все подскочили, бренча оружием и снаряжением. Даже «звучать по-военному» у «уродов» пока не получалось. С грехом пополам разобрались в колонну по два, разместились по сторонам улицы. Клешня, имевший в прошлом какой-то опыт военной службы, разместил одну колонну с одной стороны улицы, а другую с другой, наказав им следить за противоположными сторонами. А затем обе колонны неспешно и осторожно направились вдаль по улице.
Время от времени на них выходили одинокие мертвяки, но угрозы такой толпе даже плохо обученных вояк они не представляли. Пару раз попались мёртвые собаки, которых тоже пристрелили. Затем их с сопением и руганью обогнала группа из десятка увешанных оружием уголовников, бегущих в сторону хорошо заметных ворот в конце улицы. Судя по всему, это были те, по которым долбили пулемёты, и теперь им не терпелось отомстить. Пилецкий, например, не понимал, куда и зачем они вообще идут. Из разговоров было ясно, что броневик противника уже уехал, а БПМ «спецов» с бронетранспортёром уголовников гнались за ним. С другой стороны, что им здесь-то было нужно? Ворвались в город, постреляли и уехали? Хотели прорываться дальше, но что-то помешало?
Вскоре они снова собрались вдоль забора, с двух сторон от ворот, в которых заняли позицию «спецы». Те чего-то ждали, может, как раз именно их. Уголовники же явно попытались ворваться первыми в низкое одноэтажное здание, расположенное в середине двора, и двое из них теперь лежали на асфальте в лужах крови. Кто-то шепнул, что их снайпер свалил, в чём Валерий глубоко усомнился. Откуда ещё и снайперам противника здесь взяться? Наверняка кто-то отстреливается из тёмного нутра одноэтажного дома перед ними.
Один из «спецов», тот, что тащил за спиной две толстых камуфлированных трубы, снял их, разделил, сунул что-то себе в уши, после чего взвалил одну из труб на плечо и прицелился ею в дверь. Пилецкий услышал негромкий щелчок, как будто кто-то переключил предохранитель, а потом раздался гулкий выстрел, такой сильный, что долбануло по ушам. Нечто тёмное метнулось через двор в приоткрытую дверь, а ещё через доли секунды в здании рвануло. И рвануло так, что подпрыгнула крыша, дверь сорвало с петель и выбросило во двор, а заодно выбило все оконные рамы, обломками деревяшек разлетевшиеся по Явору.
— «Шмелём» шарахнул… — прошептал кто-то в темноте.
Двое камуфляжных сорвались с места, перебежали к стене бойлерной, метнули внутрь по гранате. Один закатил её в дверь, а второй закинул в окно, присев за подоконником. А после раздавшегося изнутри двойного взрыва они разом заскочили внутрь, а затем и вторая пара влетела следом.
Клешня не торопился командовать своим «уродам», а вот уголовники подхватились и, гомоня, побежали следом за «спецами». Всей толпой ворвались в бойлерную, их крики долго доносились через выбитые окна.
Радио Клешни заговорило, он вдруг подскочил и крикливо погнал свой взвод туда же, где скрылись остальные. А затем внутри что-то рвануло, за окнами сверкнула вспышка, и одновременно несколько голосов заорали, заматерились. Началась какая-то непонятная суета, кто-то выл истошно, куда-то стреляли. Один из «спецов» выскочил из дверей навстречу приближающейся колонне «уродов», махнул рукой, крикнул:
— Давай, шевели копытами! Плетётесь, как павианы беременные. Только не лезь, куда не просят, вон контингент на растяжку нарвался.
Сергей Крамцов
27 мая, пятница, ночь
Сначала тоннель шёл совершенно прямо, как натянутая струна. Пахло канализацией, пусть и не так убойно, как я ожидал, всё же это ливневка, а не сток всего городского дерьма. Под ногами было сухо, весь пол покрывал слой высохшей грязи. Лучи подствольных фонарей метались по стенам, слышалось лишь наше шумное дыхание и частые шаги. Мы пытались добраться до ближайшего поворота как можно быстрее, потому что сейчас нас можно было бы свалить одной очередью, выпущенной наугад. Сам не попадёшь, так рикошеты дело сделают, куда ещё пуле в бетонной трубе деваться?
Шагов через сто тоннель свернул под девяносто градусов. Мы заглянули за поворот, осветив фонарями чёрную пустую трубу. Я оглянулся — послышался металлический стук со стороны люка, из которого мы спустились. На дно тоннеля упал столб тусклого света, мгновенно превратившийся в огненную вспышку. Грохнуло, посыпалась пыль, после чего раздался дикий крик, оборвавшийся очередью. Сработала растяжка.
Я резко заскочил за поворот, сел на колено.
— Растяжка? — шёпотом спросил Сергеич, гася фонарь и опуская на глаз ПНВ.
— Она самая, — кивнул я, повторяя его действия.
Вдалеке по тоннелю что-то с глухим стуком упало на дно, раз, другой, потом раздались два взрыва. Сверкнуло, потянуло запахом тротила, несколько осколков долетело до поворота. «Эфки» скинули, понятное дело.
Снова раздался шум, и я включил инфракрасную подсветку на ПНВ. В окуляре прибора, прижатом к левому глазу, засветилось зелёным. Я подправил фокус, наводясь на отверстие двери, где мы вынесли решётку. Вскинул автомат. Первый человек выглянул через пару минут, огляделся в темноте, затем включил фонарь. Свет его был слишком слабым, чтобы повредить люминофор монокуляра, поэтому я мог наблюдать за человеком невозбранно. Затем тот с заметным страхом шагнул в тоннель. Следом за ним влезли ещё двое, перегородив собой всё тесное пространство трубы. Так, рядом друг с другом, им было не столь страшно в темноте, наверное.
