Вот такая вот хрень получается. И куда ни кинь — всюду клин, всюду мы в проигрыше. И вот ещё вопрос: если этот самый в чёрном, что разговаривает с лысым у пакгауза, всё же меня узнал — он уже доложил? И вообще на связь со своей базой выходил? Потому что в лицо из них всех только он меня и видел, как мне кажется.
Так… если даже сейчас не узнал, то узнает позже, вопрос времени. У Бурко в СБ только «бывшие» работали, из МВД да ФСИН, любой из них, помучившись подозрением, постарается его развеять. Дела там полистать, фотографии посмотреть. И всё. А дальше уже вопрос техники — выяснить, где мы и как мы. Угораздило же наткнуться на этого Валеру, который нас знает. Если «везёт», то до конца.
— Лёх, как думаешь, он со своими насчёт нас на связь выходил?
— В смысле, поднимал ли шухер? — уточнил Лёха, не отрываясь от бинокля.
— Ну да, типа того.
— Если бы он тебя узнал и доложил, то уже где-то в другом месте метался бы, — резонно заявил Лёха. — Дороги бы перекрывал и людей расспрашивал. Непохоже, что у него здесь что-то срочное, по мордам видно, что просто языки чешут.
Действительно, вид у эсбэшника был вполне расслабленный, и помощнички его в чёрном тоже трепались с братвой поодаль, покуривая и похохатывая над какими-то шутками. Нет, это не тревога и не усиление.
— Сколько от дренажных прудов до него, как думаешь?
— Ну… шестьсот, семьсот… — чуть озадачился Лёха. — А ты что задумал?
— Машу я задумал. Крест на пузе, не промахнётся она.
— Ты что, сдурел? — Лёха чуть бинокль из рук не выронил. — Нам тут и хана! До своих не добежим!
— С чего это не добежим? — удивился я. — У нас форы метров триста, если местные сунутся — из автоматов распугаем. Тут заборы, дома, прямого выстрела нигде не будет, за нами гнаться придётся. А там и Сергеич с пулемётом, чуть ближе подбежим, и прикроет.
— Ну ты… ты вообще обнаглел, Серый! Нельзя так.
— Нельзя это на самотёк пускать, — возразил я. — Если он меня вспомнит, то вычислить, что мы в «Пламени» базируемся, дело техники и старания. Потом на выезде засада — и всё, трындец! Под вечной угрозой жить будем. А так… бабахнул кто-то из леса, тут шум, паника, всё непонятно, братва под подозрение или конкуренты какие, если они у них есть… Набор непоняток, а от нас ни полслова.
— Ну… как знаешь, — махнул он рукой. — По мне, так дурь последняя. Но, может, я чего не понимаю.
— Может, — согласился я и взялся за рацию.
Времени терять было нельзя. Ни перегруппироваться, ни лучше подготовиться. «Чёрный» с лысым могли в любую минуту уйти с этого места, и тогда ищи его свищи. Стрелять надо было именно сейчас, сразу, хоть это и отдавало даже не безрассудством, а маразмом. Единственное, что я успел сказать — потребовал снять маскировку и держать машины готовыми к немедленному старту. Лишних секунд у нас точно не будет уже.
— Маша, двух мужиков видишь у пакгауза?
— Где? — не поняла она.
— Железнодорожная станция, длинное кирпичное здание.
— Лысый и в чёрной форме?
— Они самые. Сколько до них?
— Момент… — Последовала пауза, затем голос нашей снайперши произнес: — Семьсот двадцать. С копейками. Которого из них?
Люблю деловой подход ко всему. И уговаривать не надо.
— Который в чёрном. Но наповал, чтобы наверняка.
— Я постараюсь, но в голову рискованно, шевелится, и кучность на такой дистанции…
— Кучность на такой дистанции даже растёт немного, — сказал Лёха. — Пуля вокруг траектории по спирали летит, постепенно уменьшая радиус, так что не беспокойся. А вот шевелится… сама решай, в общем. Без гарантии, но я бы рискнул.
— Хорошо, — лаконично ответила Маша, и по её тону я понял, что она уже целится.
— Лёха, будь готов, — сказал я, подсоединяя к автомату вместо одинарного рожка двойной. — Ломанёмся, как бешеные.
— А ты что думал, что я прогулочным шагом пойду? — хмыкнул он, явно нервничая.
Меня уже тоже мандражило. Я понимал, что то, что я задумал, есть авантюра самой последней степени. Но только из всех доступных вариантов этот всё равно был самым разумным, потому что остальные были ещё хуже. Это как нарыв протыкать: больно, но лучше сразу, чтобы потом поздно не было. Другое дело, чтобы не ошибиться мне в своих предположениях, не подставить отряд под удар ни за что.
Человек в чёрном дёрнул головой и свалился вперёд, боднув в живот лысого. Над окрестностями разнесся звук одиночного выстрела. Лысый задёргался, затем помчался бегом за угол дома. Компания братков и эсбэшников метнулась в стороны в поисках укрытия, один из «чёрных» рванул к упавшему командиру, присел возле него и тоже свалился, схватившись руками за шею.
— Лёха, ноги! — скомандовал я и бросился к двери, которая, к нашему счастью, выходила в обратную сторону.
Пробежали через двор, распахнули калитку, выскочили на грязную улицу. Залаяли собаки по всему посёлку, но их брех перекрыли звуки отчаянной стрельбы. Через поле в сторону прудов метнулись трассеры, хлестнули по дальним кустам, некоторые, отрикошетив, полетели в небо. Мы неслись между заборов что было сил, наддавая так, что боязно было за свои ноги, как бы не оторвались. Вильнули налево, направо, снова налево, стараясь не удаляться от околицы, и после поворота чуть не столкнулись с тремя братками, стоявшими возле сумок с бутылями и держащими в руках автоматы.
Видать, они, когда самогонкой загружались, сами принять не забыли, при этом на себе не экономили, мы словно в облако перегара забежали. Это нас и спасло, тормознули они сильно. Будь на их месте трезвые, то можно было и успеть сориентироваться, мы ведь тоже растерялись от такой встречи, но, как известно, намерениями вымощена дорога в ад, насчёт благих — не уверен. И я ударил по ним длинной, на весь магазин, очередью, а вместе со мной ещё и Лёха.
Повалились они разом, даже дёрнуться не успели. Двое неподвижно, а один ещё ногами сучил, собирая грязь кроссовками. Где-то совсем рядом протяжно завизжала женщина, крики распространялись, словно пожар в местных торфяниках, перекидывались от дома к дому, от двора к двору. Мы просто перескочили через тела, понеслись дальше, торопясь проскочить линию многоэтажных домов. Там улица прямая, простреливается из конца в конец, там легче и проще всего нарваться.
Я на бегу перекинул магазин на соседний, с лязгом дослал патрон. Снова проулок между заборами, откуда-то выстрелили, сначала одиночным, затем очередью, но издалека, неточно. Пули ударили по доскам, стриганули сухой бурьян, но мы уже свернули за угол, пронеслись мимо кирпичной стены, оглянулись в разные стороны. По улице, с дальнего её конца, в нашу сторону неслась настоящая толпа. Мы пустили по паре коротких очередей им навстречу, над головами, не попасть стараясь, а лишь напугать, и у нас получилось. Бежали местные, которые от выстрелов в их сторону метнулись врассыпную, а мы рванули вперёд, снова запетляв зайцами по местным лабиринтам.
