— Там и спереди нормально, если раздеть, но они одна компания, все друг друга знают, все друг с другом дружат, — сказал Паша. — Не по пути мне с ними, если честно.
— А проблем не будет? — спросил я.
— Да какие проблемы? — даже удивился он. — Мыс ней три дня знакомы, какие тут могут проблемы быть? А так я и машину вожу, и стрелять умею, и вот ствол у меня теперь свой, чем плох?
— А к нам ты зачем? — спросил я. — Ты же наших планов вообще не знаешь. Мало ли что мы задумали?
— Да мне по хрен! — даже чуть возмутился Паша. — Куда вы, туда и я. Всё равно мне, понимаете? Я домой не могу дозвониться, и как мне в Кемерово добираться, я вообще без понятия. Всё, вообще не знаю, что с родителями, где они. Одна надежда, что батя пропасть не даст, полковник всё же. Ну а хрен ли мне теперь делать?
Понять его можно. Оказался не пойми где и не пойми с кем, куда дальше — самому непонятно. Лучше уж и вправду к кому толковому прибиться, и будь что будет.
Я поглядывал на «беженцев» и обратил внимание, что Дмитрий с Рамазом уже о чём-то говорят с майором. Может, договорятся о чём-нибудь? Здорово было бы, никак нам не сподручно двадцать человек под опеку брать и на содержание. А с другой стороны, и не откажешь. Пристроились бы они куда-нибудь, что ли…
— В общем, так, Паш, — повернулся я к студенту. — Если договоришься со своими по-человечески, без скандала и стрельбы, то переходи к нам, к делу я тебя приставлю. Ну а если какие напряги за собой потащишь, то не взыщи, нам оно без надобности — с людьми отношения портить. Решай вопрос, короче.
— Я понял, — вздохнул он без особого вдохновения.
Ну что так всё гладко у него не пройдёт, это я сразу понял. Парнишка он симпатичный, спортивный, вцепилась в него Лизавета большой своей любовью. А ему и не надо такой любви, так что конфликт интересов налицо. Вот пусть и выкручивается или в чужие койки не лазит.
Между тем разговор с майором становился всё оживлённей и оживлённей. Тот даже показывал им что-то на карте, вселяя в меня тихую надежду, что показывает он именно то место, в которое они скоро уедут, причём с большой радостью. И как выяснилось, надеялся я неспроста. Ко мне подошли Дмитрий с Рамазом, и последний объявил, поправив висящий поперёк груди ППШ:
— В общем, спасибо хотим сказать за спасение и машины. Завтра уедем от вас, и так хлопот с нами выше головы.
— Да ладно, вы чего? — при этом вполне искренне возмутился я. — А что мы ещё делать должны были? Не люди, что ли? Куда вам предложили?
— В Наро-Фоминск. Вроде как все мы можем там к делу прибиться, обещал майор.
— А чем занимался, если не секрет? — спросил я.
— Задницами, — засмеялся Рамаз. — Проктолог я, геморрой чиню. В любом случае за терапевта тоже сумею, врачу дело найдётся. Дмитрий вот по системам дальней связи спец, так что он у них вообще в дефиците. Нормально всё будет.
— Ну и отлично, — очень искренне обрадовался я за них.
Сергей Крамцов
25 марта, воскресенье, утро
Когда я вышел, зевая и потягиваясь, из домика утром следующего дня, то обнаружил сидящего во дворе на скамейке Пашу, курящего и задумчиво глядящего в небо. Табачный дым висел у него над головой синеватым облаком — утро было совершенно безветренным, ветка не шелохнётся. Полученный вчера карабин лежал у него на коленях, допотопные кирзовые подсумки висели на ремне. Пистолет заметно оттягивал карман куртки.
— Серёг, в общем, ушёл я от них, — сказал он. — Примешь в группу?
— Нормально ушёл? — спросил я. — Предъявлять тут не начнут?
— Ну как нормально… — пожал он плечами. — Кроме Лизы, никто и не возражал, в общем, а сама она с ними осталась. Так и ушёл.
Я выглянул со двора, посмотрев в дальний конец переулка, где видна была какая-то суета вокруг машин. Грузятся явно, уезжают. Я специально старался с ними особо в отношения не вступать, причём по самой простой причине — чтобы не привязываться, а то там дети, да и вообще, они люди нормальные, даже хорошие. Не можем мы такой балласт на себя брать, потонем, не доберёмся до «Шешнашки». У нас ведь дело.
Неожиданно меня окликнул вышедший откуда-то из-за угла Пал Палыч, с рюкзаком и двустволкой на плече.
— Серёга, спасибо тебе, но я от вас тоже уезжаю, — сказал он, протягивая мне руку. — С ними поеду.
Он кивнул на фургоны «беженцев». Признаться, тут я чуток удивился, как-то не думал о таком. Полагал, что он с другом своим Степанычем останется, не чужие ведь.
— А чего вдруг? — спросил я его.
— Лиду схоронил, — вздохнул он. — Ну и остался один как перст. А там и детки, и работа вроде как ожидается, как мужики сказали. А мне что? Я любую машину до винтика знаю, у вояк на дивизию ни одного такого спеца не будет, как я. Так лучше уж при людях и при деле быть, чем с вами не пойми куда ехать.
— Ну, тебе видней, — сказал я и протянул руку. — Тебе тоже за всё спасибо. Не ты — так эти люди так бы и ждали смерти дома. Удачи тебе, Палыч.
— И вам удачи, сделайте, что хотите, — сказал он и побрёл по улице от нас.
Я посмотрел на его сутулую худую спину и подумал, что, может быть, это и правильно, что встретил он наших «беженцев». Как бы ещё смерть жены пережил, да ещё такую страшную? А тут вроде как и новый смысл в его жизни появиться может. Действительно, удачи ему, нам есть за что ему благодарными быть.
— Ладно, Паш, уговорил, — повернулся я к парню. — Сейчас тебе форму, обувь и всё такое выдадим. Но предупреждаю: дисциплина военная, церемониться не буду. Не уживёшься — сразу уходи, никого не держим. И у нас дело есть, большое и серьёзное, за которым мы поедем. Причём очень вероятно, что поедем с проблемами, которые закончатся плохо. Если у тебя другие планы, то прямо сейчас скажи.
— Да какие у меня вообще планы могут быть? — отмахнулся он. — Сказал же, куда вы, туда и я. Мне лишь бы с людьми нормальными, а куда — всё равно, хоть на Луну.
— На Луну не надо, тут покрутимся, — хмыкнул я, вспомнив тот смысл, какой мы придавали выражению «отправить на Луну».
К нам подошёл Лёха, спустившийся с крыльца, голый по пояс, вытирающийся полотенцем, но уже с кобурой на поясе. Дослушал мою речь, кивнул после Пашиного ответа, затем сам ему сказал:
— Тогда напомни мне вечером, чтобы я твой карабин до ума довёл, чтобы как у Сергея был.
Взгляд Паши упал на мой СКС невероятного вида, в глазах явно мелькнуло восхищение.
— Круто выглядит, — сказал он. — Удобно?
— То, что надо, — ответил я. — Свой я ни на что не поменяю, уже сверхценность. А теперь давай за Лёхой, экипироваться. Полчаса на сборы, потом едем к воякам.
Лёха увёл нашего нового бойца, а я пошёл к машинам в соседний двор, возле которых уже колдовали Шмели — старший с младшим. Они обернулись на скрип открываемой калитки, и Степаныч с ходу заговорил:
