Он купил билет. Все, теперь его имя засветилось. Что ж, это риск, но какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что ни Алиса, ни другие связанные с ней люди не станут его искать. Даже если Алисе стало известно о том, что он выкрал из дома какой-то узел. Катя утверждает, что Алиса ничего не знала о наличных, которые хранились в сейфе Поливанова. Тем более что положил он их туда незадолго до своей смерти, словно предчувствовал ее.
Это же надо – придумать версию, вжиться в нее и настолько поверить, что теперь шарахаться от собственной тени! Нет, все-таки миллион евро – это стресс. Даже когда он находится в твоей сумке. Стресс и страх его потерять, не довезти…
Понятное дело, что Катя окажется в Питере гораздо раньше. Вот и хорошо. Снимет номер в гостинице и будет его ждать. Теперь главное – это набраться терпения и без приключений добраться до места. Все. Ждать осталось недолго. А там, в Санкт-Петербурге, он обратится в частное сыскное агентство и попросит разыскать Надю.
Уже в самолете, глядя в иллюминатор на серые, почти черные облака, Григорий думал о том, что в его жизни теперь как бы две Нади, одна, та, девочка-подросток, к которой он испытал первое сильное чувство, другая – молодая женщина, которая заставляла его испытывать другие, еще более сильные чувства и за которую он был теперь в ответе. Но то общее, что было между ними, наполняло его душу какой-то необъяснимой радостью и даже счастьем – они обе были ему очень дороги. Надя, оказывается, всегда была для него родным человеком. И представляя себе встречу, он волновался как никогда. Он будет вымаливать у нее прощение, он сделает все, чтобы она наконец поверила ему. Постарается объяснить ей, почему так по-идиотски себя вел. Но главное, чтобы она была жива и здорова. Вот этого он хотел больше всего.
Когда оставалось совсем немного до окончания полета, у него разболелась нога. Словно под шрамом пульсировало напоминание обо всем том, что связывало его с Надей. Конечно, это было совпадение, но как же странно, удивительно устроен человеческий мозг, что на одни только мысли и воспоминания начинает реагировать тело! Весь организм!
В аэропорту они с Катей созвонились, и когда Георгий увидел ее в зале, он бросился к ней со всех ног. Она тоже сияла, радовалась встрече. Ни тени болезни не было на ее круглом румяном лице. На ней была белая кофточка и цветастое платье. Маленькая, полненькая, с коротко подстриженными волнистыми светлыми волосами, она стояла, уткнувшись в его плечо, и рыдала.
– Ты чего плачешь-то?
Ей было чуть больше пятидесяти, но она была так бодра и энергична, да и морщин практически не было, разве что мимические лучики возле глаз, что Григорий воспринимал ее как свою ровесницу. Нет, конечно, он относился к ней уважительно, поскольку знал, что она годится ему чуть ли не в матери, но все равно она оставалась для него молодой, и они как-то сразу, еще при первом знакомстве, стали обращаться друг к другу на «ты». Причем это не было элементом панибратства, которое могло бы возникнуть, скажем, между адвокатом крупного бизнесмена, каким являлся Поливанов, и его домработницей. Нет, просто в силу определенных обстоятельств, которые возникли почти сразу же, они стали своими людьми – это к нему она, не помня себя от отчаяния, обратилась, чтобы уладить свои дела с недвижимостью – ее бывший и второй по счету муж стал претендовать на ее квартиру, доставшуюся ей по наследству от первого мужа.
– Да от радости! Я сама так перепугалась, когда грохнулась, а потом очнулась в больнице… – возбужденно тараторила она, когда они выходили из зала аэропорта. – Поехали, я сняла номер в гостинице, это в центре. Подумала, что там нам будет удобнее.
– В центре?
– Гриша, если ты о деньгах, то не переживай, я же теперь богачка!
Он улыбнулся. Вот интересно, как она отреагирует, когда узнает, что стало с другими деньгами?
В гостинице, где она сняла довольно просторный номер с двумя спальнями, Григорий принял душ, переоделся, и они с Катей спустились в ресторан.
– Я тут набросал план действий, – сказал Григорий. – Нашел одно детективное агентство, подключим его к поискам. Иначе никак. У меня знакомых в правоохранительных органах здесь нет, да и не хотелось бы обращаться к ним, сама понимаешь.
– Но мы же не преступники какие-то, наше дело правое! – воскликнула Катя. – Хотя все так неоднозначно, ты прав. Вот прямо сейчас и звони, пусть этот частный детектив приходит сюда, здесь и поговорим. Если они заинтересованы в клиенте, то придут.
Григорий согласился. Они сделали заказ. В ресторане было немноголюдно, тихо, где-то в глубине зала ненавязчиво звучала музыка. Он не выдержал и задал Кате вопрос, который давно его мучил. Вернее, не мучил, но вызывал, с одной стороны, уважение и восхищение, с другой – обыкновенное любопытство. И даже не вопрос, а тема, поступок.
– Скажи, Катя, почему ты не взяла этот злосчастный миллион? Ведь любая другая домработница, окажись она на твоем месте и зная код сейфа, забрала бы деньги.
Она рассмеялась, расправляя на груди, поверх шифонового платья, большую зеленую льняную ресторанную салфетку.
– Жалко будет, если капну… – Она снова засмеялась. – Понимаешь, Гриша, все настолько странно, удивительно и, повторю, неоднозначно! То, что случилось сразу после смерти Вани, произошло так стремительно и сумбурно, что для меня тогда было важным, сам знаешь, что и… кто. Надо было действовать, и быстро. И я тогда поняла, что на меня возложена миссия довести эту историю до конца, понимаешь? И я бы, может, сама все и провернула, и к Наде поехала, если бы не свалилась, если бы не это предынсультное состояние. Я так испугалась, что последую за Ваней! Голова кружилась так, что мне пришлось держаться за стену. И это просто чудо какое-то, что я успела позвонить тебе. Уж не знаю, что двигало тогда Алисой, когда она обнаружила Ваню мертвым утром, возможно, она растерялась или испугалась, живой же она человек… Но она сразу же первым делом позвонила мне, вызвала меня, и я отпросилась у Чарышевых и прибежала. И когда увидела Ванечку… – Тут Катя всхлипнула, промокнула глаза бумажной салфеткой. – Словом, я вдруг поняла, что круг замкнулся, что все кончено и что я так и не смогла помочь единственно близкому мне по крови человеку. Я очень боялась, что Ваня не успел переписать завещание и свое состояние оставил этой проныре! Нет, конечно, я предполагала, что и мне кое-что достанется, ведь он относился ко мне чуть ли не по-родственному, был очень добр и щедр, и всем, что мне перепало бы, я поделилась бы с Надей… Но ты же понимаешь, кто такая Алиса!
– Никто, – вздохнул Григорий.
– Но это мы с тобой так считаем. Она же полагает, что имеет право на все, абсолютно все, что было заработано и нажито Ваней за всю его трудную жизнь. Да, я понимаю, он, может, и не очень-то хорошо начинал, и многие из его окружения не могут похвастаться своим прошлым. Но я уверена, что людей он не убивал. Украл у государства – но это не убийство. Нет, ты не подумай, я не оправдываю его, красть вообще нехорошо, это грех большой. Но я точно знаю, что он занимался благотворительностью, что, кстати, его жене совсем не нравилось. Она обзывала его «старым идиотом», они часто ссорились на той почве. И она знала, что я слышу все это… Она – фальшивка, алчная девка, ненавижу ее! Прилипла к нему как банный лист… – Катя сжала кулачки, говоря об Алисе.
