– Надя пропала. А в гостинице, где она меня дожидалась, убили горничную. У тебя есть связи здесь, в прокуратуре? Понимаешь, на горничной этой было Надино платье… Я должен знать, убийца охотился за горничной или за Надей…
Он говорил, нервничая и глотая слова.
Гурвич, выслушав Григория и выпив при этом две чашки кофе, достал пачку сигарет из кармана куртки (ночью даже в июле прохладно) и, не сказав ни слова, вышел на крыльцо. Закурил. Григорий вышел следом. Серый утренний воздух медленно наливался розовыми красками рассвета. Площадь перед вокзалом была пустынна – не было ни одного пассажира, ни даже дворника.
– Ты сам-то понимаешь, куда сунулся? – Поеживаясь от холода, Гурвич глубоко затянулся дымом сигареты. – Или ты думаешь, что они ничего о ней не знают?
– Думаю, знают, но не все. Не такая она дура, чтобы не подстраховаться, не запустить руку в мешок с золотом, пока никто не видит.
– Так ли уж и не видит? Да за ней следят с того самого момента, как она согласилась работать на них. И хорошо, что ты рассказал мне уже все. Потому что в прошлый наш разговор ты все-таки многое недоговорил. Я понимаю, конечно, тебя, ты не мог мне сразу вот так взять и довериться. Но все слишком серьезно, и если ты решил действовать, то одному тебе, конечно, не справиться. Да, у меня есть здесь связи. И как им не быть? Да я вообще родом отсюда, ну, не из самого города, а из деревни… Ладно, это уже не важно. Ты мне скажи, я правильно понял – в квартиру Нади пустили газ?
– Да. И мы сбежали, дураки, в гостиницу. Я и не планировал там задерживаться, но надо же было просто где-то выспаться.
– Так приехали бы ко мне!
– Даже в голову не пришло…
– И туда, значит, в гостиницу, пожаловали какие-то люди, которые искали вас, расспрашивали о вас горничную?
– Да.
– Ну, если тебе все это не показалось, то за вами действительно следили, и давно. И если бы Наташа умерла не от цирроза, а была отравлена, то, выходит, твоя Надя была в одном шаге… Да уж… Однако они все равно заявились к ней домой, ночью, пустили газ. Но что бы это им дало?
Здесь Григорий вздрогнул – правильно ли он сделал, что кое-что все-таки не рассказал?
– Газом можно было отравиться, насмерть, – продолжал Гурвич. – Или же они хотели, чтобы она отключилась, чтобы выкрасть ее, чтобы кое-что объяснить или даже выпытать у нее. Но что?
Григорий нервно сглотнул. Ну уж нет, самого главного он ему не скажет. Мало ли…
– Важно знать, что это за люди, от кого, от Алисы или те, другие… Если яд был смертельный, то от Алисы. Слушай, Григорий, а ты не думал, как еще можно обезопасить себя от Алисы? Я понимаю, то, что она, пользуясь подметной доверенностью Поливанова, переписала на себя уже существующие фирмы, разбросанные по всему Подмосковью, это не есть хорошо. Но что тебе конкретно об этом известно? Список, адреса?
– Да, все есть! Катя, домработница, следила за ней по просьбе самого Поливанова, который в какой-то момент перестал доверять своей молодой жене, она копировала документы с ее ноутбуков на флешки, вытаскивала из корзины для мусора какие-то записки, письма, снимала ее на телефон из окна, когда за ней приезжал Валера – любовник, которого она представляла всем как дизайнера.
– Но как он, матерый волчище, я имею в виду Поливанова, мог написать доверенность на ее имя?
– Так говорю же – доверенность подметная, фальшивая. Никакой доверенности он ни на кого не составлял. Не таким он был человеком, вы правильно говорите. Однако он безгранично доверял Кате, домработнице, женщине, преданной ему и неглупой. Алиса сразу раскусила ее, поняла, что Катя для Поливанова больше, чем домработница, что их связывает крепкая дружба и привязанность, потому и настояла на том, чтобы ее уволили.
– А сам Поливанов как вообще решил жениться на Алисе? Вроде бы, я читал, умный и опытный человек, мог бы перед тем, как заключить брак, сто раз проверить свою невесту.
– Он просто одинокий мужчина, в годах, которого окрутила молодая красивая и очень хваткая девица. Конечно, он ее проверял, я это знаю точно, но ее биография чиста, ничего официально крамольного она не совершала. Да разве ему могло прийти в голову, кто она такая на самом деле?! У нее лицо настоящего ангела! Да я могу тебе показать ее фото!
Григорий открыл телефон, нашел папку с фотографиями и принялся листать, касаясь пальцем экрана.
– Вот, смотри! Видишь? Вот она, смотри, в голубой пижаме, это я снял с ее Инстаграма, выложила свои утренние фотки, типа кошечка-кошечка, девочка-лапочка, сама невинность! А домашние туфли, отороченные лебединым пухом! Думаю, она хохотала, когда покупала их. Но ей же надо было создать определенный образ, а для этого все способы хороши. Ты бы слышал, как она разговаривала с Иваном Алексеевичем! Не говорила, а мурлыкала или – вот! – щебетала! Летала по дому в розовых халатиках, с распущенными волосами, полив себя духами, постоянно украшала их спальню разными картинами и светильниками… Вот скажи, ты мог бы представить ее в другой роли?
– В роли офицера СС? В кожаном черном плаще, под которым билось бы сердце нацистки? Вот я-то как раз и смог бы, потому что у меня за плечами вся жизнь, и я отлично знаю, что та организация, на которую она работает, набирает именно таких вот девушек для работы, нежных и красивых, да только без сердца… Знаешь, чего тебе не хватает, Григорий?
– Чего?
– Объективности. Ты был привязан к своему Ивану Алексеевичу, понимаешь? Он был симпатичен тебе. Кроме того, он тебе наверняка хорошо платил за то, что ты, как хороший адвокат, отвоевывал ему землю, что там еще, не знаю… Но ты не знаешь, каким он был в те годы, когда сколачивал себе состояние. Какими методами пользовался, чьей дружбой дорожил, да и вышел ли он вообще из этого криминального мира? Я успел многое почитать о нем, понял, что здесь, в России, у него только небольшая часть активов. А основное – за рубежом, понял? Вот почему они его разрабатывали, почему приставили к нему Алису. А Алиса просто расслабилась, решила, что раз она сможет помочь им вернуть деньги, то почему бы ей самой не позаботиться о себе и не присвоить часть капитала еще при его жизни. А вот здесь, Григорий, напрашивается один вопрос, который, я уверен, ты сам задавал себе не один раз.
– Да, я понимаю, о чем вы. Конечно, я предполагал, что она помогла ему уйти на тот свет. Возможно даже, это было ее заданием. Или же это сделал кто-то другой, и совсем некстати, не вовремя для Алисы, которая не успела провернуть все свои дела.
– А может, наоборот, очень даже вовремя для нее, потому что последнее завещание составлено незадолго до смерти. Другое дело, что она не знала его содержания.
– Поливанов мог подбросить ей, к примеру, фальшивую копию завещания, вернее, не подбросить, а оставить в одном из ящиков своего стола, зная, что она непременно заглянет туда. И если в этой филькиной грамоте она увидела то, что хотела увидеть, то могла и сама позаботиться о том, чтобы поскорее отправить его в мир иной. Но кто его убил, мы с тобой точно никогда не узнаем. И все же я склоняюсь к мысли, что Поливанов живой был им куда полезнее, чем мертвый. И Алисе нужно было просто время, чтобы добраться до его счетов за границей. Но, судя по всему, она не добралась… Возможно даже, до них вообще никто не доберется, потому что в завещании, где он все отписывает своей домработнице, вряд ли указаны его банковские счета, – хохотнул он.
