Я всегда брала на себя львиную долю работы на телевидении и на радио, общалась с газетами и журналами, а также делала рекламно-информационную работу. Каждая статья или фильм о нас обеспечивает дополнительную поддержку, дает больше информации об организации, что жизненно важно. Я выступала по ТВ во всем мире, и хотя съемки всегда занимают непропорционально много времени по отношению к нескольким минутам трансляции, оно того стоит, если это улучшает наш имидж и приносит новых спонсоров.
К тому же я научилась отделять себя от публичных выступлений: если я говорю с экрана про собак, меня охватывает подлинная страсть и энтузиазм, и я не чувствую себя неловко от того, что на меня смотрят многочисленные зрители. Я концентрируюсь на собаках и на том, чтобы донести до людей необходимую информацию.
***
Хотя моя рабочая жизнь становилась все более и более интересной и успешной, я еще пыталась справиться с множеством проблем в личной жизни. Старалась привести в порядок коттедж на канале, чтобы продать его, поскольку деньги на наем рабочих закончились.
Роджер Магфорд, с которым я познакомилась еще во время учебы в университете, пришел на первое заседание, на котором мы приняли решение создать благотворительный фонд, и стал нашим ценным советником и хорошим другом. Когда я рассталась с Энди, у нас было две лошади, Гарри и Милли. Я не могла жить в коттедже и долгое время вообще отсутствовала в стране, когда посещала Южную Корею. Так что помимо ремонта мне пришлось бы еще оплатить расходы по содержанию лошадей. Роджер просто сказал:
– Я заберу одну из ваших лошадей и перевезу ее к себе. Она может жить в поле на ферме. Это было очень щедрое предложение, и Гарри перебрался туда на некоторое время.
Мне удалось найти других любителей верховой езды, которые согласились разделить со мной расходы на содержание Милли, и через некоторое время Джилл Лейси нашла дом, куда можно было бы определить Гарри. Там он и жил, пока Энди резко не потребовал вернуть коня, чтобы продать его. К счастью, люди, которые присматривали за животным на условиях найма, были готовы сами его купить. У меня осталась Милли. Сейчас ей двадцать лет, и она живет в доме престарелых: она не может бегать из-за травмы ноги, но я стараюсь регулярно посещать ее.
Также благодаря Роджеру я встретила нового друга, который оказал значительное влияние на мою жизнь. Мы с Роджером поехали в Бирмингем на один день на конференцию по дрессировке собак и остановились на шоссе А1 возле Бедфорда, чтобы подсадить молодую женщину. Это была Венди, его сотрудница, она должна была поехать на конференцию вместе с нами. Венди стала моей подругой и взяла меня под свое крыло, когда увидела, что я еще не оправилась от глубокой депрессии. Она поняла, что у меня, по сути, нет личного общения, что я заполнила жизнь работой и родными, но все еще чувствовала себя очень неуверенной и несчастной. Особенно тяжело было по выходным, когда все мои коллеги отправлялись к своим семьям и партнерам.
Венди пригласила меня на пару музыкальных вечеринок: ее тогдашний муж писал музыку. Одним из утешений в тот ужасный период для меня был соулфул-хаус, который я всегда любила.
Я считаю, что наряду с любимой семьей и с собаками, музыка стала третьим важным компонентом моего выздоровления.
Врач велел мне принимать приглашения, чтобы не стать затворницей, и быть открытой для новых впечатлений, поэтому, когда подруга пригласила меня на день рождения в местный деревенский клуб, я решила поехать. Хотя очень хотелось остаться дома и свернуться калачиком, обнимая Вуди. У меня совсем не было энтузиазма для того, чтобы нанести макияж и надеть приличное платье, но я заставила себя сделать это.
Музыка на вечеринке была отличной, и я танцевала весь вечер, и больше всего с одним парнем. Он сказал мне, что он одинок и болтал со мной в перерывах между танцами.
– Я не ищу парня, – честно предупредила его я, потому что действительно не хотела заводить новые отношения.
– Хочешь, я покажу тебе Бедфорд?
– Нет. Нет… – произнесла я, сдерживая улыбку, в ответ на эту необычную для обычного флирта фразу.
– Какое у вас любимое место в Англии?
– Дорсет, – ответила я, не задумываясь.
– Отлично, как насчет того, чтобы отправиться в Дорсет на выходные?
– Нет, я не в том состоянии, чтобы ехать куда-то с кем-то…
В конце вечеринки мы вернулись в коттедж моей подруги, чтобы выпить кофе. Меня пригласили остаться на ночь, и мой партнер по танцам тоже пришел. Когда мы шли по коридору, покидая танцевальный зал, он сказал:
– Я правда хочу вытащить тебя на прогулку.
Как только он это сказал, громкий голос позади нас произнес:
– Я не думаю, что это понравится твоей жене.
Мой партнер по танцам ответил человеку, который сделал это замечание.
– Твою ж мать, дружище.
– Вы женаты? – спросила я.
– Был…
Тот же голос добавил:
– Нет, ты не был женат, ты женат сейчас. У тебя пятеро детей.
Мой партнер по танцам повернулся, глядя так, как будто хотел ударить того мужчину, но потом спокойно положил руку ему на плечо и сказал:
– Я сейчас подгоню машину и подвезу тебя.
Я немного сдвинута на машинах, так что с восторгом смотрела на принадлежащую тому мужчине сверкающую «Ауди ТТ» в гоночной модификации. Он подбросил приятеля домой, предположительно к жене и пятерым детям, а потом присоединился к нам в коттедже моей подруги, где мы пили кофе. Я узнала, что он пишет музыку вместе с мужем моей подруги. Мы проговорили довольно долго, в основном обсуждали спутниковые навигаторы. И наконец выяснилось, что он плотник, и его зовут Роб.
Я встречалась с ним два или три раза, на концертах и в коттедже моей подруги. Мы много общались, но все было очень деликатно, с его стороны не было никакого давления. Я пыталась делать то, что посоветовал мне корейский астролог – идти, куда ведет поток воды, не бороться с ней. Венди пригласила меня на новогоднюю вечеринку и сказала, что Роб тоже будет.
– Этот плотник?
– Да, ты действительно ему нравишься. Мы знакомы с ним много лет и никогда не видели, чтобы он был кем-то настолько увлечен. Он хороший парень. Кстати, он интересовался, придешь ли ты.
– Между нами ничего никогда не будет, – сказала я. – Я не в том состоянии.
В течение вечера она постаралась сделать так, чтобы мы с Робом остались одни. В какой-то момент он сказал:
– Могу я спросить тебя кое о чем? Почему ты возвела вокруг себя такую высокую стену?
Я ответила, что меня очень больно ранили.
– Ну, если ты будешь прятаться ото всех за стеной, лучше не станет.
– Я пытаюсь справиться, но мне тяжело. Рана была очень глубокой.
Мы поговорили, и я узнала, что он очень многое пережил в детстве. Он также сделал мне очень интересное предложение:
