Мне по-прежнему приходилось зарабатывать на жизнь, поэтому я работала в рамках исследовательского проекта по обучению собак-поводырей для слепых в качестве внештатного консультанта, а не тренера-кинолога, получая рекомендации ото всех, кто знал мою работу в этой области.
Один день в неделю был посвящен обучению собак – детекторов рака, я работала в основном с Танглем и Дейзи. Я также тратила на это все вечера и выходные, совершенствуя наши методы обучения, хотя заниматься с ними на полу в нашей кухне – не самое лучшее решение. Нас с Танглем по-прежнему приглашали в разные уголки страны для демонстрации его возможностей, так что я еще вела переговоры, раз за разом побеждая свою боязнь стоять в комнате, полной незнакомцев. Я преодолевала это неприятное ощущение, сосредоточившись на любимом деле и Тангле. Когда я говорю о том, чем занимаюсь, и демонстрирую умения моей собаки, я ощущаю себя как бы в защитном пузыре, где мое собственное эго, застенчивость и особенности моей личности не имеют значения. Все что для меня важно – это моя работа, и я считаю, что должна показать людям возможности собак. Вот, что меня волнует в такие минуты.
Мы с Энди купили новый коттедж на канале. Я очень радовалась долгожданному переезду и с восторгом смотрела в будущее – мне так этого не хватало в последнее время! Покупка дома казалась мне частью нового старта: мы оба уже не работали в организации «Слышащие собаки для глухих», так что у меня оставалось больше времени для того, чтобы заниматься тем, что меня действительно волновало. В то же время я чувствовала, что интерес Энди к деятельности по обнаружению рака прошел, и он все больше погружался в решение задач, стоящих перед ним на новой работе.
Одним из особенно занимавших меня аспектов исследования был тот факт, что собаки проявляли внимание к образцам, содержащим приметы других заболеваний, а не только рака. Они вынюхивали эти образцы с гораздо большим интересом, чем те, которые были взяты у здоровых молодых людей. Поскольку мы тренировали их искать именно рак, они останавливали свой выбор на правильных образцах. Неожиданно мы обнаружили, насколько это сложно научить собаку игнорировать образцы с признаками других заболеваний. Я поняла, это свидетельствует о том, что они могут обнаруживать в моче нечто необычное. Разве это было не любопытно?
И снова Джон и мой папа согласились со мной и предложили подумать о других способах работы с удивительным нюхом собак. За несколько лет до описываемых событий мы с папой вели долгие серьезные разговоры о подготовке голубей для оповещения о проникновении на определенный участок. Я была уверена, что смогла бы сделать это, но у нас так и не появилось возможности попробовать осуществить эту задумку. Помимо всего прочего, это лишний раз показывало, насколько мой отец верил в мои способности к обучению животных, он никогда не считал меня свихнувшейся на них, как множество других людей, и это помогало мне сохранить веру в себя.
Прежде чем всерьез приступить к новым исследованиям я опробовала собак, чтобы убедиться, что правильно подобрала команду для работы, ведь это новое исследование было основано на использовании специально подобранных животных. Очевидным выбором был Тангль, равно как и Дейзи. Еще у меня был Оак, потомок моего любимого Дилла и точная копия старого Оака, в честь которого и был назван. Был еще один лабрадор по имени Виктор, которого я взяла у старых хозяев. Вскоре я поняла, что он не приспособлен к нашей работе, это стало знаком и того, что порода не является тем фактором, который определяет, насколько хорошо собака может справляться с той или иной конкретной задачей. Теперь я гораздо больше знаю обо всем этом, так что отказ от Виктора на самом деле был важной частью моего процесса обучения.
Я тренировала Дейзи, Тангля и Оака в гостиной нового коттеджа на канале. Дело оказалось весьма сложным, потому что это работа для двоих – один человек знает, где находится нужный образец, и ставит образцы в один ряд с контрольными, в то время как тренер (я) не знает, где они находятся (это важно, чтобы я случайно не могла подать собакам сигнал). Мне помогали сестра Симона и Энди, но он делал все очень неохотно. Казалось, он полностью потерял интерес к работе по обнаружению собаками рака.
В августе 2007 года в столовой дома моих родителей произошло первое совещание нашей новой благотворительной организации.
В совещании принимали участие 11 человек – все они были выбраны Джоном Черчем и мной как потенциально полезные сторонники нашего дела. Папа председательствовал на заседании. Остальными были: председатель Ассоциации консультантов по поведению домашних животных Донна Брандер и Майкл Брандер, владелец недвижимости и адвокат Барон Виттингейм, руководитель департамента биологических наук в университете Линкольна профессор Дэниел Миллс, зоопсихолог и известный в стране специалист по поведению домашних животных доктор Роджер Магфорд, бывший менеджер банка Рон Саутер, Роджер Джефкоат, который вызвался быть нашим патроном, и его жена Джейн Джефкоат. Папа был назначен секретарем, его друг Рон Саутер стал казначеем. Казалось бы, отличное начало, мы все покинули заседание, ощущая заметное воодушевление.
***
До того момента, как удалось добиться финансирования нового исследования, ко мне подошел человек, знакомый мне по организации «Слышащие собаки для глухих», и сделал деловое предложение. Речь шла о краткосрочном контракте в Южной Корее с поездками три раза в месяц в эту страну и предоставлению хорошо обученных собак. Организация не могла позволить себе отпустить сотрудника, но порекомендовала меня. Работа была профинансирована фирмой Samsung, гигантской компанией по производству электроники, занимающей доминирующее положение в экономике страны. Я, как и большинство людей, очень мало знала о Южной Корее, помимо того, что они едят собак, так что поначалу мне показалось, что это последнее место, куда я соглашусь поехать.
Но потом я подумала о другом. Компания Samsung собиралась возглавить движение, призванное изменить отношение к собакам в Южной Корее. Отчасти это было связано с тем, что председатель фирмы в то время был большим любителем собак. Но основная причина заключалась в том, что представители компании хотели быть принятыми в западном мире, и одним из самых больших камней преткновения для этого было наше неприятие их практики поедания данных животных.
При поддержке компании Samsung и ее лоббировании правительство уже приняло закон о запрете на употребление в пищу собак, подобранных на улице. Собака, потребляемая на мясо, должна быть выращена в соответствии со строгими стандартами убоя и гигиены.
Хотя мысль о собачьем мясе покоробила меня, я поняла, что мои возражения носят скорее культурный характер: мы в Великобритании едим ягнят, коров, свиней и кур, а ведь они тоже живые существа. С той стороны пролива присутствие конины на столе воспринимается вполне нормально. У нас возникает тесная связь с собаками и кошками, мы воспринимаем их как домашних питомцев, но без этого они вполне могут стать еще одним источником белка, как и в Южной Корее.
Я много думала о том, почему стала принимать участие в обучении подружейных собак – это была попытка продемонстрировать, что их можно обучать моими методами, без какой-либо необходимости использовать жестокое обращение. Возможно, нынешняя работа является как бы продолжением той, которую я начала много лет назад? В Южной Корее я могла бы заняться обучением собак-поводырей, а также выполнять консультирование в собачьих приютах, куда отбирают дворняг с улиц Сеула. Возможно, у меня появился бы шанс немного изменить сложившуюся ситуацию.
