Нет, не то чтобы я боюсь пчел и прочую жалящую мерзость, но опасаюсь не без повода. Стоит хотя бы одной из них тяпнуть меня, место укуса мгновенно распухает, как бревно. В деревню там или в поход я всегда беру с собой репилент помощнее, от которого не то что насекомые, даже друзья-приятели шалеют, а так же все, что можно для ликвидации печальных последствий укусов. Хорошо еще, что на комаров и слепней мне почти плевать, ну чуток покраснеет, да почешется, все как у людей. А вот пчелы, осы, шмели — с этой братией мне лучше вообще не встречаться. Насекомые, они как собаки, опаску чуют и напасть норовят. Вот вам и доказательство их разумности!
— Ты что, Оса, неужто пчелок испугалась? — Лакс все-таки заметил мой страх и смотрел с насмешливым сочувствием. Нет, все заметили, только Фаль с Кейром предпочли промолчать, а у вора язык без костей, вот и начал вопросики подкидывать, мерзавец. — Это ж рой, он дупло ищет, просто так не кинется, если тихо ехать. Если только одна-другая пчелка укусят.
— Мне хватит и одной, Лакс, — скривила я губы в намеке на улыбку.
— Ты о чем? — потребовал ответа уже Кейр со ставшей привычной настороженностью.
Я, как могла, постаралась объяснить телохранителю "на пальцах" понятие аллергии на пчелиный яд и его последствия для моего растущего организма. В сумку все-таки залезла, к своему облегчению обнаружила даже три таблетки супростина и продемонстрировала их компании, велела, ежели что случится, извлечь лекарство, чтобы запихнуть мне в рот.
— Почему ты не сказала об этом сразу? — сурово, прямо как папа, отчитывающий меня в школьные годы за разбитое на перемене стекло, спросил Кейр.
— А смысл? — пожала я плечами, стараясь не смотреть в расширившиеся от запоздалого страха глаза Лакса и не обращать внимания на цепкие лапки Фаля, вновь сжимающиеся на моей шее. — Ехать-то все равно надо, обходной тропы не было, а лишняя суета только встревожила бы этих тварей.
— Я буду иметь в виду, — кивнул телохранитель, приняв к сведению данные о моей уязвимости, и закрыл тему.
Ехали мы до самого вечера, останавливаясь лишь раз у веселого родничка наполнить фляги с водой. Вообще-то в наших еще плескалось вдоволь водицы, но Кейр очень хвалил здешнюю криницу. Я попробовала и согласилась. Холодная, такая, что аж зубы ломило, прозрачная, сладкая, наверное, с селеном и серебром, и свежая вода походила даже не на обычную Н 2 О, а на какой-то энергетический напиток, от которого начинает колбасить тинэйджеров.
— Вкусно! — резюмировала я, отирая капли с подбородка.
— Может, источник магический? — предположил Лакс, отведав воды, и аж причмокнул от удовольствия.
— Нет, — я помотала головой, не ощущая никакого напряжения или щекотки, проскальзывающей, как успела убедиться, по коже поблизости от людей или мест, наполненных магией. — Исключительно природное чудо сбалансированного сочетания микроэлементов! Пей, не бойся, козленочком не станешь!
— Поздно предупреждаешь магева, — бросил Кейр, деловито затыкая флягу. — Не знаю уж, из какого такого родника твой приятель напился, но только было это еще в детстве далеком, так что сейчас он вполне состоявшийся козел!
Посмеиваясь и выясняя подробности своих родословных, мужчины напились так, что в животах начало булькать. Жадюга Фаль чуть не утопился на радостях. Мы напоили коней — животинки, не будь дураки, и сами расчухали, что тут вкусное дают, рвались к роднику так, что чуть поводья не оборвали, — и поехали дальше.
Стоянку на свежем воздухе Кейр объявил только тогда, когда начало хорошо смеркаться, и вовсе не потому, что пожалел охраняемую магеву. Разумный телохранитель решил поберечь лошадей, никто из которых, исключая, кажется, моего эльфийского Дэлькора, ночным зрением не обладал и вполне мог свернуть ногу. Наш конспиратор Кейр выбрал для ночной стоянки место поукромней и разрешил даже разжечь костер из сухих веток, чтоб согреть чаю. День, проведенный на природе, начал сказываться, еще до окончания ужина я зевала во все горло и, едва расстелив на нарубленных вместо матраса свежих ветках плащ, рухнула на него. Дэлькор, по собачьи вытянув морду на ноги, лег рядом со мной, прикрыв теплым боком от ночной прохлады, просачивающейся под одеяло со стороны, не согреваемой костром. Я не стала гнать коня и тут же провалилась в глубокий сон под мирное потрескивание сгорающих веток.
Проснулась я в темноте сама, не понимая от чего, будто кто по-дружески пихнул в бок, но ничего, кроме кинжала и теплой шкуры Дэлькора рядом не было. Стояла ночь. Где-то попискивали мелкие птицы, лесные зверьки, ухала сова или филин, кто ж их разберет, кроме орнитолога и самих птиц, даже верхние ветки деревьев шелестели на легком ветру с какой-то сонной истомой.
— Чего не спишь? — раздался приглушенный голос Кейра.
Я даже не успела удивиться, как это он определил, что я проснулась, когда услышала тихий ответ Лакса:
— Не знаю. Проснулся и все.
— Бывает, — согласился воин. — После города в лесу с непривычки тяжело спать бывает. Хотя, это кому как, вон твоя возлюбленная магева дрыхнет без задних ног.
— Она не моя возлюбленная, — с напряжением в голосе настороженно ответил Лакс, а я затаила дыхание, боясь обнаружить факт своего бодрствования.
— Как скажешь, — проскрипела кожа куртки, кажется, Кейр пожал плечами. — Вы давно знакомы?
— Несколько дней, — отозвался вор и неожиданно продолжил, — а кажется, будто целую вечность. Столько всего случилось с тех пор, как я за Осой увязался… Сокровища, эльфы, драки… Она мне жизнь спасла, Кейр, и не раз, я чем могу отплатить должен!
— Понятно, — с какой-то нейтральной интонацией согласился воин на оправдание собеседника.
Я лежала тихо, как мышь, изо всех сил борясь с желанием чихнуть, неизменно набрасывающимся на каждого пытающегося быть осторожным и незаметным шпиона. Запах веток ели, легко перебивая едва уловимый аромат орешника и рябины, тоже пошедших на подстилку, зверски щекотал ноздри. Мне удалось совершенно незаметно повернуть голову на бок и потереться кончиком носа о край плаща. Зверский позыв расчихаться и прервать интригующую беседу моментально стих, зато зачесалось в подмышке, но эту неприятность я была готова потерпеть, да что там потерпеть, я забыла вообще обо всем, когда вор продолжил беседу к Кейром.
— А-а, кого я обманываю, — помолчав, растерянно, почти беспомощно хмыкнул Лакс. — Влюбился я напрочь, как увидел в деревенском трактире и понял, не смогу уйти, забыть не смогу, позволю ей мимо пройти, всю жизнь жалеть буду, вспоминать, да искать. И что делать, коли не сыщу? Украсть кошелек задумал, а потом вернуть, дескать, прими потерю, магева. Да напоролся в сумке на колдовской ножик, так она меня обнаружила. Думал, прибьет, ан нет, вылечила и даже с собой ехать разрешила. С тех пор и мучаюсь. Девки ко мне всегда сами липли, легко и просто получалось, а теперь как быть не знаю: кто я — вор, а она… Магева одно слово. Коль говорит что, иль делает, никогда не угадаешь, всерьез иль смеяться вздумала.
