Империя Санкструм, несомненно, давно нуждалась в хорошей встряске.
Моими руками.
Глава 8
Легче сказать, чем сделать, но в земной истории бывали случаи, когда поднявшийся из грязи в князи человек отстраивал империю с нуля. Ну а моя задача, если посмотреть, намного проще – мне нужно взять готовую империю и отремонтировать так, чтобы стояло и не падало как можно дольше, заложить базис. Два года – срок, конечно, невеликий, но если подойти с умом, то что-то может получиться. И даже больше чем что-то.
А я как раз только что поднялся из грязи – в буквальном смысле.
Я пустился по обочине скорым шагом, стремясь быстрее удалиться от поселка. Придорожный кустарник настырно хватал за рукав куртки, изредка вальяжно похлопывал по щеке. Сердце постепенно успокаивалось, хотя нервы все еще гуляли: мне все время казалось, что вот-вот из-за поворота на Выселки вылетит отряд молодцев лихих и изрубит меня… И все равно, чем изрубит – мечами, саблями, главное, что найдут меня потом по кусочкам. С другой стороны, в моем положении пешего одиночки есть большой плюс – я всегда сумею залечь в придорожных кустах, услышав топот копыт задолго до появления всадников. Какая из партий отправила в Выселки отряд, хотелось бы знать? И не менее интересно и важно – известно ли им о подмене личности Торнхелла?..
Стоп, что я говорю – они упомянули Белека, а значит, подмена или возможность подмены уже не секрет для какой-то из вражеских партий. В таком случае задача получения мандата архканцлера весьма усложняется… Тем не менее я попробую его заграбастать. Им еще надо доказать, что я не Торнхелл, а это будет не так-то просто сделать. Внешне я – это он, ритуала подмены никто не видел, и Белек мертв… Не будут же мне устраивать публичный экзамен на право называться Торнхеллом? Я дворянин, в конце концов, я могу отказаться отвечать, объявить происходящее провокацией… что-что, а развести демагогию, запутать дело я сумею. В Нораторе я заручусь поддержкой Таренкса Аджи и Простых и попробую взять мандат: если получится – добром, а не получится – силой или хитростью.
Возможно также, все мои измышления попадают в молоко, и отряд конников прибыл в Выселки, скажем, узнав, что Торнхелла завлекли туда – может быть, силой, и теперь стремится его освободить, не зная ничего о плане подмены или же предполагая, что подмена еще не состоялась. Возможно, они думают, что Белек просто состоит в группе поддержки – как маг, владеющий боевой магией… Коротко говоря – я правильно сделал, что из Выселок сбежал, иначе меня разорвали бы на тысячу медвежат не те, так другие.
Но сначала нужно добраться, доползти до Норатора. Желательно в целости и сохранности, а это значит – в добром здравии, не потеряв по дороге какую-либо конечность или, скажем, глаз.
Однако, как скверно, оказывается, что вместе с душой Торнхелла из тела вышибло все его воспоминания! Мне было бы в сотню раз легче, имей я в голове энциклопедию нравов и быта Санкструма. Остались лишь какие-то инстинкты да рефлексы, но это ничтожно мало по сравнению с тем сокровищем, что могло оказаться в моем распоряжении.
М-да, Белек, что ж ты так-то… Может, был шанс оставить хоть какие-то воспоминания, а?..
Дымка над головой густела и опускалась, превращаясь в блекло-серую хмарь, сквозь которую виднелось такое же бледное весеннее солнце. Навскидку температура – градусов около двадцати. Достаточно свежо, чтобы не упариться в пути. Но вот ночевать в такую погоду желательно под крышей, ибо ночью будет куда прохладнее.
Я немного успокоился, умерил шаги, правда, каждую минуту оглядывался. До Пятигорья несколько часов ходьбы, и нечего рвать жилы, идти следует размеренно и экономно. Странно, что других пешеходов, кроме меня, не видно… Выселки показались мне очень оживленным местом, и следовало полагать, что и пути к нему будут так же оживленны.
Унылый раскисший шлях тянулся, петляя, среди холмов и перелесков. Я узнавал березы, ели, клены – природа здешних мест была знакома, никакой экзотики. Тут бы сказать, что весенняя сочная зелень радовала глаз… но было в пейзаже нечто такое, что настораживало. Постепенно я перестал вздрагивать от каждого шороха, начал глазеть по сторонам и понял, что именно меня беспокоит: за дорогой – по обе стороны – виднелись заброшенные, поросшие сорными травами поля. Немного погодя вдали я увидел останки деревеньки: остовы изб напоминали скопища обгорелых костей с торчащими ребрами. Кто-то прошелся огнем и мечом по крестьянским хозяйствам, и уже давно. Хорошенькие здесь порядки. За что спалили деревеньку-то? Недоимки или все селяне коллективно помочились местному барину в щи?
Впереди показался большой дорожный камень, покрытый оспинами зеленого мха. На его гладко стесанной верхушке гордо высились гигантские ноги – голени и ступни в сандалиях, выполненные из красновато-серого гранита. Выше колен статуя отсутствовала, меж сандалий виднелись остатки птичьего гнезда. Думается, повалили и растаскали на свои нужды этот символ могущества Империи очень давно, а местная власть и не подумала его восстанавливать – в точности как с дорожным столбом у поселка.
Да тут «Сталкер» какой-то – тот самый, что с точечками. Кругом следы упадка и апокалипсиса, страшно представить, что будет за ближайшим поворотом…
Ничего особого за поворотом не открылось, просто на обочине возлежал здоровенный скелет. Сквозь ребра проросли весенние травы. Я сбился с шага, сердце дрогнуло. Я в мире, где существует магия, а значит, и магические существа тут могут обретаться… Что за тварь нашла упокоение на обочине? Дракон? Единорог? Или что-то невиданное, неизвестное мне? Скелет пожелтел, отдельные кости были расколоты чьими-то крепкими зубами. Однако не дракон это был – приблизившись к полускрытой в траве голове, я увидел самые обычные коровьи рога. Проза жизни… У крестьянина сдохла коровенка, и он оставил ее тут, вырезав, может, какие-то куски мяса из падали, если не побрезговал, остальное докончили бродячие собаки или волки, лисы, куницы, а путники, что следовали в Выселки, вынуждены были проезжать мимо смердящих останков, кои никто из власть имущих не приказал закопать. Смешно, страшно, грустно. И, похоже, обыденно для Санкструма.
Новый взгляд за спину. В небо со стороны Выселок толстым столбом поднимался жирный коптящий дым. Так может гореть только гостиница с таверной, где полно угля для очага, соломенных тюфяков, жирных окороков и колбас и крепкого алкоголя: все это полыхает и поддерживает горение с исключительной силой.
У всадников, что прибыли по мою душу, возникли разногласия с партией Белека, и их решили уладить, не вынося, скажем так, сор из избы, – прямо в гостинице.
Тело мое напряглось, ноги сами понесли вскачь.
Это не был приступ паники, просто желание оказаться как можно дальше от Выселок, где сейчас кипели кроваво-огненные страсти по Торнхеллу.
Дорога то шла под уклон, то карабкалась на холмы – я опомнился, отмахав не менее чем километр. Остановился, отдышался, хотя мог бы бежать еще и еще – Торнхелл, как матерый волк, не знал усталости. Впереди раздолбанный шлях упирался в широкий, мощенный серовато-белыми тесаными булыгами тракт. А за ним, вдали, за вспаханным полем, на взгорке виднелась деревенька, к счастью, целая, негорелая. Ну вот, обжитые места, а то «Сталкер», «Сталкер»… А это тот самый Серый тракт, о котором толковал Альцус Рябодушка. Только он не упомянул, что тракт тянется в обе стороны, и по какой мне топать – совершенно неясно; ему-то, конечно, все понятно – он же местный, а мне вот – увы, увы. И указателя, как назло, рядом нет.
