— А дальше и не надо… — сказал Федот, нагнулся и вытащил из земли что-то блестящее.
— Что там?
— Сережка… Золотая… С мясом вырвали!..
Степан осмотрел сережку в форме дубового листа. Она была в земле, но на застежке можно было разглядеть кусочек окровавленной кожи. Но на той же сережке Степан увидел и след от удара чем-то острым.
— Похоже, лопатой зацепили… Когда выкапывали.
— Я же говорил, женщина здесь была закопана.
— Она имеет какое-то отношение к Рыбалову.
— Люба?
— Может, и Люба. — Степан пожал плечами.
— У Любы не было таких сережек.
— А у Каблуковой?
— Думаешь, Рыбаловы ее здесь спрятали?
— А теперь изображают благородство.
— Ну да, Кувыкин не видел Каблукову в деревне. Никто не видел. Одна только Люба изображала…
— Изображала. За нос тебя водила.
— И не только за нос… Нет, я, конечно, не против… Я бы даже сказал, за…
— А я против. Халатного отношения к службе.
Степан вздохнул. Если бы он не поленился вчера копнуть здесь глубоко, то сегодня они располагали бы криминальным трупом.
— Это ты о чем?
— К Сафрону надо ехать. За жабры его брать.
— Икру вытряхивать, — добавил Комов.
Штрафника они оставили охранять захоронение — до прибытия экспертной группы. Возможно, в земле остались еще какие-то вещественные доказательства.
Степан свернул с прямого пути, сделал небольшой крюк. И, как оказалось, не зря.
— Смотри!
Со двора недостроенного дома вышел какой-то парень с пакетом. Он воровато огляделся, закрыл калитку, подошел к мотоциклу, который стоял впритирку к забору.
Степан остановил машину, выскочил из нее. Парень дернулся, глянул вперед по ходу движения мотоцикла, но понял, что ему не уйти.
— Капитан Круча, уголовный розыск! Кто такой?
— Да работаю я здесь.
— Нет тут никого, никто сейчас не работает.
— Да нас отпустили. До понедельника.
— Кто отпустил?
— Мастер наш… Егор Терентьевич.
— А ты остался?
— Нет, просто приехал…
— Ты остался. Чтобы труп перезахоронить.
— Какой труп? — Парень побледнел.
— В лесу, за озером. У дороги к Стахановцу…
— Не знаю ничего. — Он отвел в сторону глаза.
— Зато мы все знаем. Только вот крайних у нас пока нет.
— Уже есть, — сказал Федот, усмехнулся, взял парня за руку, снял с пояса браслеты. — Будешь крайним… Как тебя зовут?
— Яша.
— Какое совпадение! «Я» — последняя буква в алфавите. Крайняя.
— Но я не знаю ничего! — заявил парень.
Федот взял его за руку, защелкнул на запястье браслет, на этом пока и остановился.
— Я же говорю, не надо ничего знать. Суд тебе все объяснит.
— Какой суд?
— Самый гуманный и справедливый… Не бойся, больше десяти лет не дадут.
— Да я ничего не делал!
— А кто делал?
— И Антон ничего не делал.
— Антон?
— Он только видел.
— Что видел?
— Меня же убьют! — Яша в ужасе зажмурил глаза.
— А мы ничего никому не скажем, — пообещал Степан. — Никто не узнает, что ты сдал Сафрона.
— Сафрона?! — простонал парень.
— Он же труп выкопал?
— Нет, не выкопал… Антон сбежал.
— Так Антон видел или сбежал?
— Он сначала увидел, как труп выкапывают. А потом Сафрон повел его в лес. Там он сбежал.
— Куда?
— Я не могу сказать.
— Значит, на тебя мы и будем ссылаться. Скажем Сафрону, что это ты про него рассказал.
— Там, в Стахановце, баба одна есть, вдова. Антон у нее прописался.
— Адрес?
— Адреса я не знаю… Там дом на окраине… Мы туда в баню ездили… Хорошая банька.
— Покажешь? — спросил Круча.
— А куда он денется? — заявил Комов и пристегнул парня к себе наручниками.
* * *
Дом небольшой — пять стен, три оконца. Зато баня солидная. Такого же примерно размера, как и дом. Там опера Антона и застали. Он сидел в предбаннике в одном исподнем — чистый, напаренный. Рядом, положив ему голову на плечо, млела от удовольствия розовощекая толстуха в халате. Сидят, как голубки. Степан даже пожалел, что нарушил эту идиллию.
Он зашел в предбанник, навис над парнем, контролируя каждое его движение. Следом переступил порог Федот.
— Кто вы такие? — спросил Антон, вжимая голову в плечи.
— Да, что вам надо? — испуганно пролепетала толстуха.
— А от кого ты вчера убегал?
— Лопату бросил, ай-я-яй!.. — Федот погрозил пальцем. — Боевое оружие, можно сказать, не уберег.
— Вы из милиции?
— Хорошо помылся? — спросил Степан. — А то в тюрьме с баней совсем беда.
— Вода холодная.
— Что вам нужно?
— Правда, и только правда.
— Какая правда?
— От начала до конца.
— Я только начал копать…
— Копать или выкапывать?
— Не знаю, Сафрон велел копать.
— Куцая у тебя какая-то правда, — заявил Степан. — Без начала… Собирайся.
— Антон! — Толстуха толкнула парня в бок.
— Меня же убьют! — захныкал тот.
— Кто был закопан в земле?
— Не знаю… Я видел только, что тело в землю сталкивают.
— Чье тело, женщины, мужчины?
— Не знаю.
— Кто сталкивал?
— Мужчина… Маленький такой… не выше меня… А движения мощные… Машина была.
— Какая машина?
— Белая «девятка».
— А номера?
— Ну-у… — Антон глянул на толстуху.
Та кивнула, подсказывая ему правильное решение.
Парень закрыл глаза и назвал номер машины.
— Это не «девятка», а «восьмерка», — сказал Федот.
Больше вопросов к Антону не было.
В машину Степан садился хмурый, как туча.
— И лопата вчера была… — Федот думал о том же. — Почему мы не копнули?
