В общем, если есть какое-то злодейство в этом мире, которое я забыл упомянуть, то можно быть уверенным — оно тоже тем или иным способом связано с Гуляйполем.
— А вот усадьба смотрящего Якова Брыластого, — сказал таксист, показав на длинный и высоченный забор, возле которого дорога поворачивала.
Усадьба впечатляла. Высокий и мощный частокол с колючкой и наточенными остриями по всему верху тянулся метров на триста, а то и больше. Возле массивных ворот стоял «козёл» с пулемётом ПКБ на турели, в машине сидели трое в чёрных кожаных куртках и камуфляжных штанах. Над воротами за ограждением вышки стояли ещё двое с винтовками. В глубине территории виднелся длинный и массивный двухэтажный дом с высокой крышей, половина окон в котором была закрыта ставнями. Ещё крыши виднелись тут и там, но венчали домики явно поменьше. Немало народу там обитает, по всему видать. Он что, со всей бандой там проживает?
Это я и спросил у нашего гида.
— Нет, банда всё больше по соседству живёт. У него наложниц душ тридцать, жены четыре, охрана, прислуга, рабы, кого там только нет. Хорошо живёт, — с явной завистью вздохнул шофёр.
— Действительно хорошо, — хмыкнул я после упоминания о тридцати наложницах. — А что он контролирует?
— За провоз угля ему Нижний Новгород приплачивает, всю торговлю лесом держит, что по Велаге идёт, рабынь скупает, поставку проституток в бордели половины Великоречья контролирует и пиратской добычей ведает. Не всей, конечно, ею многие смотрящие занимаются, но доля есть.
— Он как, по сравнению с остальными, в силе? — уточнил я.
— Середнячок. Самая сила здесь Фёдор Слива. Вот к нему близко не подойти, особливо в последние года два. Всегда был силён, а теперь совсем поднялся.
— На чём?
— Весь магический дурман у него, два культа каких-то на него работают, один так вообще жуть какой — говорят, что каждый день по человеку в жертву приносят, богине смерти поклоняются.
— Созерцающие? — уточнил я.
— Во-во, они самые. Бошки бритые и хламиды чёрные. Глянет такой — и душа в пятки.
— А ещё что у него?
— Работорговля опять же, наёмническая биржа, половина казино и две ссудных кассы, причём одна из них меньше чем с баронами дела не имеет. И слухи ходят… — Тут водитель оглянулся и перешёл на шёпот, склонившись ко мне: — …Слухи ходят, что нашли в его казино способ колдовать так, чтобы посетители играли, пока последнее имение не спустят.
— Погоди, — перебила его Маша. — Насколько знаю, когда игорный дом строят, там негаторы магии чуть не через шаг ставят. Иначе и не придёт никто.
— Верно, — кивнул шофёр. — И вроде так и есть, не придерёшься. И клиенты многие со своими ведунами и колдунами приезжают, чтобы те следили за честностью. Но слухов чем дальше, тем больше. Как сговорились все проигрывать. Даже трон спустить один барон сумел, до войны дошло.
— Это ты про баронство Ралле, что ли? — спросил Орри Кулак.
— Про него, именно! — усмехнулся шофёр. — Хоть трон и не забрали, а денег взяли с него прорву, как ребята Сливы в кабаках хвастали. И дань те платить будут ещё десять лет — за то, что из последних порток не вытряхнули.
— Ишь ты… — поразился гном.
— Вот те и «ишь ты», борода. Знай наших.
— «Наших»! — гыгыкнул Орри. — Твоё дело баранку крутить, примазался тоже мне.
Водила не обиделся, а лишь опять повернулся ко мне, продолжив рассказ о Фёдоре Сливе:
— А ещё, по слухам, всяких дел у него хватает, даже таких, о которых и не слышал никто. И ещё говорят, что Биляза Резаного, что от странной болезни помер, по его указу извели. Эти самые, которые богине Кали молятся, — с неестественной откровенностью продолжал вешать шофёр.
— Откуда узнали? — уточнил я.
— Не знаю. Болтал один клиент спьяну. Почём купил, за то и продаю, — ответил он.
— Ты мне вот что скажи… Гостиницу «Хромой разбойник» знаешь?
— Я всё знаю. Это возле порта. А что?
— Она под чьим крылом?
— Это Ренат Татарин держит.
— А «Ржавый шлем»?
— «Шлем» при наёмнической бирже гостиничка. Слива ведает.
— Ага, спасибо. А Татарин этот со Сливой в каких отношениях?
— Кто его знает? Вроде не воюют, — пожал плечами собеседник.
Машина между тем, чуть попетляв по улицам, остановилась у крыльца под вывеской «Галерный колокол», под которой и вправду висела начищенная корабельная рында. На крыльце, приосанясь, стоял двухметрового роста орк с обшитой кожей дубинкой за поясом. Там же у него болтался огромный револьвер пятидесятого калибра в расшитой серебряной нитью кобуре, а могучие, голые до плеч руки, каждая толщиной со свиной окорок, сплошь покрытые затейливой ритуальной татуировкой, он скрестил на груди. На наше появление никак не прореагировал, даже глаза не скосил. Он выше этой суеты, пока не потребуется кого-то вышибить из заведения. А вообще, орков как вышибал во многих местах почитают. Силищи у них не меньше, чем у гнома, и приложить они её всегда рады. При этом нанимателю верны и проблем с ними не бывает.
Мы со своими рюкзаками зашли в просторный гостиничный холл, для деревянного дома даже удивляющий богатством. В дальнем конце его возвышалась стойка из красноватого полированного дерева, слева был вход в гостиничный ресторан, где за столиками сидело несколько человек, и пахло оттуда на диво аппетитно. Ещё несколько купцов из пришлых и аборигенов сидели на диване в углу холла, что-то негромко обсуждая. У двоих на шеях висели серебряные гильдейские бляхи. В сторонке молча пребывали трое вооружённых охранников. Действительно купеческая гостиница, верно Лари сказала.
Мы подошли к стойке, за которой стоял с невымученно приветливой миной на лице портье в синей, шитой по воротнику и обшлагам рукавов золотистой нитью, короткой биларской куртке
[53]
.
— С приездом! Чем могу служить? — осклабился он.
— Спасибо, — кивнул я. — Номера есть? Нам один двухместный и два одноместных.
— Есть, пока есть, — ответил портье. — Только одноместных у нас не имеется. Спрос отсутствует. Господа купцы всегда на ночь обзаводятся компанией. В нашем городе, сами понимаете, одинокому мужчине без компании остаться сложно.
