– И что ты думаешь? – спросила я.
– Думаю, что захочу вернуться сюда.
Я сжала губы, не давая возможности довольной улыбке растянуться до самых ушей.
Мы вернулись в дом. Мама смущенно сказала:
– Я разгребла твою комнату. Вам постелить вместе?
– Нет, нам бы отдельно, – покраснела я.
– С местами у нас проблемы, – мама озабоченно нахмурилась. – У нас есть только матрас. Но мы можем уступить Яну свою спальню, а сами ля…
Грациозно подняв ладонь – жест, который стал мне уже привычным, – Ян перебил маму.
– Нет-нет, в этом нет необходимости. Спасибо, но я прекрасно посплю на матрасе.
Было странно спать с Яном в одной комнате. Тем более в своей. Я лежала на кровати, Ян – рядом на матрасе. В ногах у него был грузовик, а над головой – мяч.
Я чувствовала, что он не спит.
– О чем ты думаешь?
– О том, что твоя семья очень милая. И как бы оставить им наследство.
– Они не возьмут эти деньги, ты же знаешь, – улыбнулась я.
– Вот я и думаю, как их обмануть.
– Не получится.
– Гордый род Нарышкиных меня удивляет. Откуда в вас эта гордость и упорное нежелание принимать деньги незаслуженно?
Я вздохнула.
– Деньги, падающие с неба, сулят беду. Это пословица нашего рода, которая появилась в начале двадцатого века, когда еще жила моя прапрабабушка. Тогда в их деревню пришла лошадь с повозкой и без наездника. Она встала на центральной улице, как будто хотела, чтобы на нее обратили внимание. Повозка была укрыта тканью. Жители подошли к лошади и откинули ткань. Вся повозка была завалена драгоценностями, предметами роскоши и антиквариатом – картины, серебряная посуда, царские золотые монеты… Никто не знал, откуда пришла эта лошадь, кто ее хозяин и чье это добро. Между жителями было принято решение по-тихому разделить это богатство. За что они поплатились – вскоре после этого началась Первая мировая война, всю деревню сожгли дотла. Удалось сбежать моей прапрабабушке и еще паре человек. С тех пор у нас в роду от поколения к поколению переходит эта легенда. Нас сестрой с детства учили не брать то, что тебе не принадлежит заслуженно. То, что не заработано. Иначе быть беде. Я верю в эту историю и в эту пословицу. Мы такие, – закончила я с легкой гордостью и грустью и сменила тему:
– Как тебе спать на старом матрасе после кроватей в лучших отелях мира?
– Великолепно. Лучше чем в Бурдж-эль-Араб в Дубаях, а таких кроватей, как там, я не встречал нигде.
– Кажется, он в кошачьих ссаках.
– Правда? Эх, ну тогда он чуть не дотягивает до кровати в Бурдж-эль-Араб. Тогда он где-то на уровне номера Космополитена на Лас-Вегас-Стрип.
– Ты действительно объездил весь мир?
– Не весь, конечно. Но побывал много где.
– Это здорово. А я нигде не была.
– В июле мне нужно вернуться в Англию и пробыть там до конца лета. Ты полетишь со мной.
Это вопрос или утверждение?
– Что? – Я решила, что ослышалась.
– Полетим со мной. Москва невзлюбила тебя, но остров Мэн полюбит. Я обещаю.
Что? Мы полетим на остров Мэн? Я побываю в Англии? Я, на счету которой было только одно путешествие – отдых с семьей на море в Анапе? А теперь Англия? Остров Мэн? Я даже не знаю, где он на карте!
– У меня нет ни денег, ни визы.
– Деньги не твоя забота, – отмахнулся Ян. – А визой нужно уже заняться.
– Я так не могу. Я не могу жить на твои деньги.
– Почему?
– Потому что это неправильно. Это противоречит всему, к чему я привыкла.
– Помнишь притчу о каменном разуме? Все, к чему ты привыкла, все, что считала правильным, – это всего лишь камни, Стефа. Выброси их из головы. В любом случае еще есть время на подготовку.
Он не сказал «на раздумья». Он сказал «на подготовку», как будто уже все решил за двоих. Как всегда. Я перевела тему.
– Они думают, что мы пара. Странно, правда?
– Да нет. Мы живем вместе, гуляем вместе, это естественно.
– Ты не думал, что будет дальше? Спустя год, пять, десять лет? Я могу найти себе настоящего парня и выйти за него замуж, – сказала я в потолок.
– Можешь, – печально сказал Ян с пола. Вот бы сейчас увидеть выражение его лица.
– А что будешь делать ты?
– То же, что и сейчас.
– Ты не расстроишься, если я уйду и найду настоящего жениха?
– Расстроюсь. Но я с самого начала знал, что такое может быть. Я отнесусь к твоему уходу спокойно.
– А тебе не хочется сделать что-то, чтобы я не уходила?
– Например? Привязать тебя к батарее?
– Да нет же. Просто проявить небольшую инициативу в отношениях.
– Этого не будет Стефа, – сказал он строго и раздраженно. – Между нами не может быть отношений. Мы уже обсуждали это.
– Но почему? Назови хотя бы одну причину.
– Ты не знаешь меня. Если мы будем вместе, я могу причинить тебе боль. А я этого не хочу.
– Боль? Как именно?
Ян промолчал.
– Спокойной ночи, Стефа, – отстраненно сказал он и повернулся на другой бок. Я набралась смелости, спустила руку с кровати и погладила его по волосам. Ян напрягся, меня будто пронзило током. Я отдернула руку и отвернулась к стене. По носу скатилась слеза.
* * *
Завтрак у нас был поистине королевским: домашние вафли с заварным кремом, посыпанные клубникой и малиной. Мама всеми силами хотела расположить Яна. После завтрака ей пришла в голову идея показать Яну все мои детские фотографии. Завтракали мы перед домом. Мама подкладывала Яну вафлю за вафлей и листала очередной альбом.
– Вот здесь мы ходили за грибами. Стеша была так рада, что сама нашла масленка. Она с ним весь день таскалась. А вот тут мы в цирке. А это купаемся летом. Стешу тогда оса укусила, как же она плакала…
Ян смотрел фотографии. Я не могла понять, искренний у него интерес или нет. Это был уже третий альбом…
Мама видела эти фотографии тысячу раз, но смотрела на них так, будто видела впервые. Я подумала о том, что ей, должно быть, грустно осознавать, что ее дети выросли. Была бы ее воля, мы с Людой никогда бы не взрослели и навсегда остались бы маленькими девочками.
В дорогу нам дали целый контейнер ягод. Костик никак не хотел прощаться с Бухсом.
– Мам, хочу такого же, – сказал он Люде, и мы засмеялись.
Мы все обнялись на прощание, и мама напоследок сказала, чтобы мы обязательно приезжали снова как можно скорее.
– И с Бухсом! – крикнул Костик нам вслед.
