– Тогда в постель, lass? – обеспокоенно спросил он. – Или сперва поешь?
Он выпустил меня из рук, чтобы взять ковригу хлеба. Мне пришлось опереться о стену – почему-то очень твердую.
Вновь накатывало ледяное оцепенение.
– В постель, – шевельнулись мои губы, холодные и бескровные. – С тобой. Сейчас.
Он обхватил мое лицо руками. Такими теплыми. Крепкими. Настоящими.
Да, прежде всего – настоящими.
– Точно, nighean? – с легким сомнением переспросил он. – У тебя такой вид, будто…
Я провела ладонью по его коже, опасаясь, что мои пальцы пройдут сквозь плоть.
– Точно, – прошептала я. – Возьми меня.
Стакан опустел, но в графине еще плескалось бренди. Я щедро наполнила стакан, стараясь не пролить. Хотелось забыться, пусть даже ненадолго.
Может, я уже умерла? Что, если душа отделилась от тела, просто оно еще не знает об этом?
Или уже знает?..
Я медленно, глоток за глотком, осушила стакан. Налила еще.
Должно быть, послышался какой-то звук, потому что я вдруг повернула голову. В дверях моей спальни стоял Джон Грей. Без шейного платка, в залитой вином рубахе, распахнутой и висящей на плечах. Волосы спутаны, а глаза такие же красные, как и у меня.
Я медленно, будто в толще воды, встала.
– Одному мне его сегодня не оплакать, – сказал Грей и захлопнул за нами дверь.
* * *
Как ни странно, утром я очнулась от глубокого сна. Такого я никак не ожидала и потому не сразу собралась с мыслями. Немного болела голова, и это поражало еще сильнее, нежели тот факт, что я до сих пор жива.
Однако все меркло по сравнению с тем, что рядом со мной в постели лежал мужчина.
– Простите за нескромный вопрос, но когда вы в последний раз спали с женщиной?
Грей, кажется, ничуть не возмутился моей бестактностью. Он сосредоточенно нахмурил брови и поскреб ногтями грудь.
– Хм-м-м… лет пятнадцать назад, наверное. Не меньше. – Он только сейчас взглянул на меня, и его лицо исказил страх. – О! Приношу свои извинения.
– Да неужели. И за что же?
Я подняла бровь. Можно было придумать сотни поводов для извинений, но он, скорее всего, подразумевал что-то свое.
– Боюсь, я вел себя… – Он замолк. – Не совсем по-джентльменски.
– Боюсь, что да, – язвительно подтвердила я. – Однако спешу уверить: и я сама была не самой благовоспитанной дамой.
Он воззрился на меня, явно собираясь что-то сказать, но потом тряхнул головой и промолчал.
– Кроме того, не обо мне вы думали в постели. О чем знаем мы оба.
Он удивленно распахнул голубые глаза. Потом по губам скользнула тень улыбки, и он опустил взгляд на стеганое покрывало.
– Да, – тихо согласился он. – И вы, думаю, тоже представляли не меня. Так ведь?
– Так, – сказала я. Боль потери, терзавшая ночью, отступила, но все равно никуда не делась. Голос прозвучал сипло, потому что горло вдруг перехватило.
Джон уселся, взял со стола бутылку, стоящую рядом с графином, наполнил стакан и вручил мне.
– Спасибо. – Я поднесла стакан к губам. – Ох, ничего себе! Это что, пиво?!
– Да, притом хорошее. – Он, полузакрыв глаза, сделал несколько больших глотков прямо из бутылки и с тихим довольным вздохом опустил ее. – Прочищает горло, освежает дыхание, улучшает пищеварение.
Я была удивлена – да что там, потрясена!
– Хотите сказать, что имеете привычку каждое утро перед завтраком пить пиво?
– Разумеется, нет. Я пью его вместо завтрака.
– Тогда странно, что у вас еще остались зубы, – сурово заметила я, но все-таки рискнула сделать маленький глоток. Пиво и впрямь было прекрасным: густое и сладкое, с легкой кислинкой.
Тут я заметила, как странно напряжен Грей. Вроде бы наш разговор был непринужденным… В чем дело, сообразила я далеко не сразу.
– О, если вам надо пукнуть, не стесняйтесь. Разрешаю.
Его настолько потрясли мои слова, что он невольно подчинился.
– Прошу прощения, мадам! – выдавил он, заливаясь краской до самых волос.
Я хотела сдержать смех, но меня выдала задрожавшая под нами кровать, и он покраснел еще больше.
– А вы смутились бы этого, будь на моем месте мужчина? – спросила я из чистого любопытства.
Он провел костяшками пальцев по губам. Румянец несколько поблек.
– Ну… это зависит от мужчины, наверное. Но в целом скорее нет.
От мужчины, значит. Знаю, кого он имел в виду. Джейми. У меня тоже на уме был только он один.
Грей понял, о чем я думаю.
– Он ведь предлагал мне себя однажды. Вы знали? – сухо спросил он.
– Я так понимаю, вы не приняли предложение.
Эту историю я уже слышала, но стоило узнать версию и другой стороны.
– Нет. Потому что мне хотелось от него не этого. То есть не совсем этого, – прямо заявил он. – Мне хотелось получить его всего… я был молод и слишком горд, чтобы довольствоваться малым. А он, конечно же, на такое не согласился бы.
Я затихла, обдумывая его слова. Окно спальни было открыто, и длинные муслиновые шторы колыхались на ветру.
– Жалеете теперь? – спросила я. – Что отказались?
– Каждую минуту, – заверил он, криво усмехнувшись. – И в то же время… отвергнуть его предложение требовало мое воспитание. Вы же знаете, это правда: самоотверженных всегда ждет награда, – добавил он. – Если бы я согласился, то навсегда разрушил бы любые наши дальнейшие отношения. Нам же, хоть и не без труда, удалось достигнуть некоторого взаимопонимания. И в конце концов я получил его дружбу. Так что, с одной стороны, меня мучило сиюминутное сожаление, но с другой – я остался в выигрыше. Именно его дружбу я ценю превыше всего.
Грей ненадолго замолк, потом поднял на меня глаза.
– Хотел вас попросить… Вам, наверное, это покажется странным…
– Ну, вы вообще немного странный, – с иронией ответила я. – Но я вас слушаю. В чем дело?
Он смерил меня взглядом, явно сомневаясь в том, кто из нас двоих тут более странный. Однако джентльменское воспитание не позволило ему отпустить на сей счет комментарий, как бы ни хотелось.
– Можно увидеть вас? Ну… голой?
Я закрыла один глаз и уставилась на него.
– Вы точно не впервые оказались в постели с женщиной?
Грей ведь был женат. Правда, насколько помню, большую часть времени он проводил вдали от супруги.
Он задумчиво, будто припоминая, поджал губы.
