– И? – настороженно спросил Джейми; он чувствовал – назревает что-то серьезное.
Я набрала в грудь воздуха.
– В общем, он предложил мне написать книгу. По медицине.
Джейми медленно поднял брови, но кивнул мне, предлагая продолжать.
– Нечто наподобие справочника для обывателей, не для докторов. О правильной гигиене и питании, о том, как распознать рядовые болезни, как сделать простые лекарства, как обращаться с ранами и больными зубами – все в таком роде.
Джейми задумчиво кивал, жуя булочку. Проглотив ее, он сказал:
– Хорошая книга получится, и кому, как не тебе, ее писать? А он, случайно, не сказал, сколько будет стоить напечатать ее и сшить?
Я выдохнула и сказала:
– Он сделает триста копий, максимум по сто пятьдесят страниц в коленкоровом переплете, и будет продавать их в своем магазине – в обмен на те двенадцать лет, что он пользовался твоим печатным станком.
Джейми выпучил глаза и покраснел.
– А еще он бесплатно дал личинок. И охрану, – поспешно добавила я и поставила перед ним стакан с портвейном. Джейми схватил его и опорожнил одним глотком.
– Мелкий грабитель! – сказал он и спросил взволнованно: – Надеюсь, ты ничего не подписывала?
Я покачала головой.
– Я сказала, что ты, скорее всего, сам захочешь обсудить это с ним.
– А. – Лицо Джейми приняло обычный оттенок.
– Мне очень бы хотелось написать книгу, – сказала я и опустила взгляд на сцепленные в замок руки, лежащие на коленях.
– Тетушка, ты никогда не говорила, что хочешь написать книгу, – удивился Йен.
– Просто я никогда об этом не думала. И пока мы жили в Ридже, было бы слишком сложно и дорого.
– Дорого, – пробормотал Джейми и налил еще портвейна. На сей раз он пил вино медленно, и время от времени на его лице отражалось мнение по поводу вкуса портвейна.
– Саксоночка, ты и правда этого хочешь? – спросил он наконец и в ответ на мой кивок со вздохом поставил стакан. – Хорошо, – обреченно произнес он. – Но у тебя будет специальное издание в кожаной обложке с позолоченными уголками. И книг будет пятьсот, а не триста. Ты ведь наверняка захочешь взять часть книг в Америку, – пояснил он в ответ на мой ошеломленный взгляд.
– Да, хотелось бы.
– Значит, решено. – Он позвонил в колокольчик, вызывая служанку. – Прикажи девушке убрать это убожество и принести приличного виски. Мы выпьем за твою будущую книгу, а потом я пойду и поговорю с мелким негодяем.
* * *
Передо мной лежала пачка хорошей бумаги, штук пять прочных гусиных перьев, серебряный нож для их заточки и гостиничная чернильница – помятая, но наполненная лучшими, как уверял управляющий, чернилами из чернильных орешков. Йен и Джейми на неделю уплыли во Францию, проверить кое-какие интересные сведения, полученные от мадам Жанны. Я осталась присматривать за генералом и писать книгу. Времени у меня было предостаточно.
Я придвинула ближе лист бумаги, чистый, сливочно-белый, и зудящими от нетерпения пальцами обмакнула в чернила перо. На миг прикрыла глаза. С чего начать?
«Начни с начала и продолжай, пока не дойдешь до конца. Тогда остановись», – всплыли в памяти строки из «Алисы в Стране чудес», и я улыбнулась. Хороший совет – но только если знаешь, где начало.
Я задумчиво покрутила меж пальцев перо.
Может, составить план? Разумная мысль, и не так страшно, как сразу начать писать. Я опустила перо, подержала его над бумагой и снова подняла. У плана тоже должно быть начало, ведь так?
Чернила на кончике пера начали сохнуть, я резко вытерла их и уже хотела снова окунуть перо в чернильницу, но в дверь постучалась служанка.
– Миссис Фрэзер? Вас спрашивает какой-то джентльмен. Он ждет внизу.
Судя по ее уважительному тону, это вряд ли Энди Белл. Да и будь это он, она назвала бы его по имени – в Эдинбурге все знали Энди Белла.
– Сейчас спущусь, – вставая, сказала я. Может, мое подсознание как-нибудь разберется с началами, пока я общаюсь с этим джентльменом, кем бы он ни был.
Он и правда оказался джентльменом. Это был Персиваль Бошан.
– Миссис Фрэзер. К вашим услугам, мадам, – сказал он, с улыбкой повернувшись на звук моих шагов.
– Мистер Бошан, – сказала я, позволив ему взять мою руку и поднести к губам. Утонченная женщина этого века наверняка сказала бы надменно-кокетливо что-нибудь наподобие: «Боюсь, вы застали меня врасплох, сэр». Но я не утонченная женщина этого века и потому просто спросила: – Что вы здесь делаете?
Бошану же вполне была присуща утонченность.
– Ищу вас, дорогая леди, – ответил он и слегка пожал мою кисть, прежде чем отпустить ее. Я едва удержалась, чтобы не вытереть руку о платье, и кивнула на стоящие у окна кресла.
– Не то чтобы мне это не льстило, – сказала я, подобрав юбки. – Но вы, наверное, ищете моего мужа? О! Или вам нужна медицинская консультация?
Он слабо улыбнулся, словно находил предположение забавным, но вежливо покачал головой.
– Ваш муж во Франции – по крайней мере, так сказала мне Жанна Легран. Я пришел, чтобы поговорить с вами.
– О чем?
Он не ответил, лишь выгнул темные брови и поднял палец, подзывая слугу, чтобы заказать напитки. Из вежливости или просто хотел потянуть время, обдумывая разговор, но, так или иначе, дополнительное время он получил.
– Мадам, у меня есть предложение к вашему мужу. Я хотел бы поговорить с ним, – сказал он, опережая мой вопрос. – Но когда я узнал, что он в Эдинбурге, оказалось, он уже отбыл во Францию, и к его возвращению я, увы, должен буду уехать. Поэтому я счел лучшим напрямую обратиться к вам, а не объясняться в письме. Вы ведь знаете, что некоторые вещи лучше не доверять бумаге, – обаятельно улыбаясь, добавил он.
– Хорошо. Продолжайте, – садясь, сказала я.
* * *
Я взяла бокал бренди, отпила, затем подняла его и критически изучила на просвет.
– Нет, всего лишь бренди, не опиум, – сказала я.
– Прошу прощения? – Он невольно посмотрел на свой бокал.
Я рассмеялась.
– Я имела в виду, что в вашу историю довольно трудно поверить.
Он не обиделся, лишь склонил голову набок.
– Можете назвать хоть одну причину, по которой я стал бы придумывать подобную историю?
– Нет. Но это не значит, что такой причины нет, правда?
– Разве то, о чем я рассказал вам, так уж невозможно?
Я задумалась.
– Не то чтобы совсем невозможно. Скорее неправдоподобно.
– Вы видели когда-нибудь устрицу? – поинтересовался он и, не спрашивая разрешения, налил мне бренди.
