— Ишь, ну ты скажи. Думаешь, ушёл тот, раненый? — спросил Вяльцев, пропуская меня перед собой в лязгнувшую решётчатую дверь.
— Не знаю. Трудно сказать. Надеюсь, что помер где-то в лесу, — ответил я.
Мы поднимались по лестнице из подвала, когда вслед нам полетел чей-то отчаянный крик, приглушённый дверью. Кого-то тут всё же пытали, причём со всей страстью.
— Не наш клиент? — спросил я.
— Нет, что ты! — отмахнулся Вяльцев. — Этот сам рад рассказать всё, что знает и не знает. Чего его пытать? Эльфа, скорее всего, тиранят. Поймали тут двоих при попытке взрыва складов в порту, вот и исповедуют.
Ещё одна дверь захлопнулась за нами, отрезав местную версию преисподней от мира горнего, не столь неприятного. Вяльцев привёл меня уже не в тот просторный кабинет, где меня допрашивали, а в маленький, с маленьким же окном, в котором едва размещался письменный стол и два жестких и неудобных стула. На двери была табличка «Ознакомление с документами». Ну ты скажи какие предусмотрительные, такие вот специальные комнатки завели.
Вяльцев успел предупредить кого-то нужного заранее, потому что, едва мы в комнатку вошли, дверь туда распахнулась и вошёл немолодой сутулый дядёк в мундире коллежского письмоводителя, который выложил перед нами не слишком толстую папку из серого картона с надписью «Дело» и номером.
— Благодарю, Сергей Семеныч, — вежливо кивнул Вяльцев.
Коллежский письмоводитель с достоинством поклонился и вышел, не говоря ни слова.
— В общем, ты знакомься пока с добычей, охотник, а я пойду оформлю тебе сыскное поручение, чтобы ты мог нашим именем вопросы задавать, — сказал следователь.
— Только со свободной графой! — сразу поставил я условие. — Мало ли кого я ещё привлечь захочу.
— Без вопросов! — согласился Вяльцев и вышел, оставив меня в одиночестве в этой тесной, как шкаф, комнатке, больше напоминающей каморку для уборочного инвентаря.
Вяльцев всё правильно сообразил. Сыскное поручение открывает немало дверей и ворот, а если оно от контрразведки, к нему относятся с особым почтением и даже некоторой боязнью. Но те же двери и ворота, которые распахиваются перед теми, кто в поручение вписан, могут отсечь от компании лиц, в оном поручении не поименованных. А уж раз сам Бердышов дал мне карт-бланш на привлечение помощников, то надо иметь возможность привлекать их по всей потребной процедуре. Без бумажки ты известно кто, а с бумажкой — аж вон кто!
В чём-то с контрразведкой дело проще иметь. Тот же Степан Битюгов, несмотря на все наши с ним добрые отношения, ни за что не дал бы мне незаполненную «сыскуху», как такие ордера именуют те же урядники. Для него порядок в делах прежде всего, он бюрократ ещё тот, а в департаменте Бердышова во главу всего результат ставится.
Я раскрыл папку с документами и углубился в чтение.
Пантелей Незнамов имел счастье родиться на свет в городе Покровске, что находится в Нижегородском княжестве на месте бывшего города Кстово, в Великоречье не переселившегося. Случилось это в 148 году от Воссияния Звезды
[71]
. Родители Пантелея были ничем не примечательны и в дальнейшем никакого упоминания не заслуживают, благо список деяний их сына вовсе не тот документ, в котором бы хотелось числиться. Сказано «из мещан» — значит, из мещан, сказано достаточно.
В 157 году, будучи девяти лет от роду, он неожиданно для всех проявил некие способности, которые были замечены местным клириком Мардога. Клирик отправил мальчика за счёт храма сдать экзамены в «Школе четырёх богов» — учебном заведении, в котором обучали целительской магии и которое находилось под покровительством сразу четырёх культов. Находилась школа в Мариане, столице аборигенского герцогства. Ну и нравы соответствовали. Как родители из пришлых туда дитятю своего отправить решились — непонятно.
Мальчик экзамены сдал, причём легко, не напрягаясь. Школа обрадовалась новому ученику, который обещал в будущем ещё более поднять влияние храмов одного из четырёх богов, покровителей Великоречья. Однако по мере взросления мальчика Пантелея у него стали заметно проявляться другие планы на жизнь. Он возложил на себя добровольно обязанности помощника школьного библиотекаря — древнего, почти слепого и полуглухого старика, чем беззастенчиво и воспользовался, получив доступ в отдел запретных знаний.
В 160 году, в двенадцать лет, он был изловлен на месте преступления при принесении в жертву кому-то из тёмных даже не богов, а старших демонов пойманной бездомной собаки. Для клирика, обучающегося на целителя и защитника от тёмных сил, это было страшным преступлением. Пантелея Незнамова долго драли розгами, целительствовали, снова драли — и в конце концов выкинули из «Школы четырёх богов» посредством ноги. А вместе с ним выкинули немало томов в чёрных обложках, потому что библиотечный каталог (все экземпляры) неожиданно сгорел в большом пожаре.
«Посредством ноги» тоже не прошло просто так для аборигенской по составу «Школы четырёх богов». Почти весь преподавательский состав был поражён болезнью столь странной и редкой, что до того, как было найдено средство исцеления, трое умерли, а один из учителей остался слабоумным инвалидом. Болезнь называлась «могильной лихорадкой», подоплёку имела магическую и поражала обычно грабителей древних могил, принявших на себя проклятие мёртвых.
Кто-то всё же вспомнил, что метод вызова подобной болезни был описан в одной из книг с «запретных полок», которые таинственно исчезли, но доказать никто ничего не смог, и даже приглашённый колдун из Озёрного герцогства тоже не сумел проследить пути проклятия, поразившего школу. А говорило это о том, что тот, кто скрыл след проклятия, силой превосходил приглашённого колдуна. А ведь это было вовсе не просто.
Затем следы Пантелея теряются на несколько лет, но, судя по всему, кто-то продолжал его обучение. По крайней мере, когда восемнадцатилетний Пантелей Незнамов вынырнул в Царицыне в 165 году, он заметно набрался умения и опыта и мог считаться вполне состоявшимся колдуном. Правда, с несколько специфическими знаниями, которые он до поры успешно скрывал. Причём настолько успешно, что его взял на обучение обосновавшийся в Царицыне колдун Валер, родом из Богорада, города за Лесным хребтом. Тот самый Валер, который позднее взялся обучать мою новую подружку Машу.
У Валера в обучении Пантелей задержался почти на десять лет. Добровольно принял на себя обязанности его ассистента и секретаря, многим помогал почти трёхсотлетнему колдуну, за что тот отваливал ему знаний из своих запасов щедрой рукой.
В 175 году Пантелей с Валером расстался. Расстались они не то чтобы по-плохому, никто никакими «могильными лихорадками» не болел, но Валер после этого избегал разговоров о своём бывшем ученике и помощнике. А Пантелей опять исчез на пару лет из поля зрения. А затем, в 178-м, обнаружился в Эрале Эльфийском, но уже не один, а со свитой из нескольких наёмников, пришлых и аборигенов. Известно также то, что был он желанным гостем, потому что не платил за жильё, прекрасный особняк, а его предоставил Совет архонтов — главный эльфийский координационный орган. И именно в этот момент Пантелей попал под надзор контрразведки. Отношения с эльфами никогда особой теплотой не отличались, и любой человек, к тому же колдун, приблизившийся к Совету архонтов, к тому же из пришлых, сразу вызвал интерес. А у контрразведки и в этом городе своя агентура имелась, и не только среди людей.
