— А что, друга… Помните ту команду наёмников… как их… «Наглецы», что ли, что в Вираце за беглыми охотятся?
— Точно! — хлопнул по столешнице ладонью белобрысый широкоплечий унтер. — Они ещё приезжали на нашу сторону пару раз. У них двое бывших зуавов, но не беглых, а отставных. Работают они на кого-то в Вираце, на местного рыцаря, что ли… Мы ещё удивлялись, как зуавов в Вирац занесло.
— Работали, видать, — сказал подпрапорщик. — А теперь на нашей стороне бандитствовать взялись. Видать, дурные примеры всё ещё заразительны.
— Поймаете? — спросил я.
— «Ласок»? — поднял он брови. — Поймаем, куда они денутся. Они нас без жалованья оставили — нешто простим? Да ни в жисть. Спасибо, что сказал, а то так бы и путались — думали на две банды, что это одна.
— Да не за что, — распрощался я с ними.
Лари подошла к нашему столу, отчего господа подофицеры замерли, не донеся кусок до рта, улыбнулась всем разом, мазнула тёплой волной своего шкодливого волшебства, после чего спросила меня:
— Пойдём?
— Пошли.
И мы вышли из трактира на пыльную улицу. Лари вопросительно посмотрела на меня, и я указал рукой на ворота форта, примыкавшего к городу и расположенного на речном мысу. Мы направились туда, нацелившись на двухэтажный бревенчатый дом с табличкой «Комендатура форта Пограничный», прижавшийся к стене форта, возле которого в полосатой будке маялся часовой в полевой форме, но без камуфляжной куртки, с карабином на плече и штык-ножом на поясе, в коричневых ножнах.
Затем подошли к воротам с проходной, где стояли двое с повязками, на которых было написано: «КПП». Они нас и остановили, поинтересовавшись, куда мы направляемся. А затем отправили нас обратно в комендатуру. Лари было решила действовать своими собственными методами, но я её остановил. Во-первых, не было никакой причины подставлять наряд на КПП под разбирательство с начальством, почему они пропустили не пойми кого, а во-вторых, потому что у них вполне могли быть амулеты от ментального воздействия и морока. Их почти всегда караулам выдают, равно как и любым другим нарядам. А то так какой-нибудь колдун-проныра заставит часового охраняемый объект открыть и потом уйти куда глаза глядят. Это не сложно, кстати, для того, кто владеет подобной магией
[86]
. И такие амулеты все старания Лари сведут впустую.
Часовой на входе в комендатуру не обратил на нас никакого внимания, мы вошли, топая сапогами по доскам крыльца, через серую, уставного цвета дверь с изображением скрещенных мечей на фоне пограничного столба, и оказались прямо у стойки дежурного.
Дежурным оказался немолодой старший унтер с двумя звёздочками за выслугу на просветах петлиц и наградными планками на груди. При виде меня он просто расплылся в улыбке и воскликнул:
— Волков! Ну ты скажи!
— Полухин! Ха! Живой ещё! А ты как здесь? — удивился я.
Унтер-офицер за стойкой поднял левую руку и показал обтянутый кожаной перчаткой протез.
— А вот так. Отняли тогда руку по локоть, а потом на бумажную должность в погранцы перевели да старшего кинули, — указал он на свои петлицы. — С тех пор в этой комендатуре. Это сколько уже… шесть лет не виделись?
— Шесть, точно, — подтвердил я. — И ты всё время здесь?
— Здесь. Тут и женился, остепенился, хозяйством обзавёлся. И служу, и живу, и переезжать никуда не собираюсь. Прижился, в общем.
Тут он уставился на скромно стоящую рядом со мной Лари, слегка смутился и сказал:
— Вы уж, барышня, меня простите, что не поздоровался. Друга старого встретил, служили вместе и повоевали вместе.
— Ничего-ничего, я всё поняла, — заулыбалась та. — Меня Лари зовут.
— А я Николай. Очень приятно.
Полухин неловко поклонился, затем опять обернулся ко мне:
— Рассказывай, что тебя принесло?
Я молча достал из полевой сумки папку с бумагами, протянул Полухину «сыскуху». Он прочитал внимательно, кивнул, сказал:
— Серьёзный документ. Кого ловишь?
— Если про Пограничный говорить, то пока и сам не знаю, — уклончиво ответил я. — Того, кто от вас летал над Дурным болотом. Предположительно — с важной персоной из самой Твери. Хочу с пилотами вашими пообщаться. Как думаешь, кто мог?
— Летать мог только на «аисте». «Гуся» бы никто не послал. Вылеты регистрируются, имена пассажиров тоже, — пожал плечами Полухин, показывая, что ничего сложного в выяснении нет.
— Это мне и так понятно — меня сюда послали за пропуском в форт.
— Верно, — кивнул он. — Нужен такой, так запросто и не пустят. Обещай, что ты у меня в гостях сегодня, как сменюсь, а я тебе немедля пропуск выпишу. Со своей барышней, разумеется.
— Торжественно клянусь, — поднял я правую руку, после чего слегка толкнул локтем Лари: — Тоже клянись.
— Обязательно придём, — сказала та.
— Полухин… Только нас не двое, а трое, — добавил я. — С нами ещё девушка, она сейчас в гостинице спит.
— А мне что за проблема? — удивился тот. — Хоть вдесятером приходите. У меня теперь места хватит.
— Дослужился? Не счесть алмазов пламенных в твоих лабазах каменных? — поразился я.
— Нет, куда там! — отмахнулся он. — Но служба у меня спокойная, не загружают ветерана, время есть, всех здесь знаю, жена тороватая. В общем, завёл торговлю, скупаю здесь у всех всякие шкуры, кости, зубы, панцири и прочее от всякой твари, что из Дурного болота лезет, и перепродаю в Тверь с купцами. Так и поднялся понемногу, уже постоянной клиентурой обзавёлся. Хватает на жизнь, в общем.
— Ну ты скажи! — удивился я. — Наконечник хвоста мантикоры возьмёшь?
— Добыл, что ли? — удивился Полухин.
— Вроде того.
— Ну да! — хлопнул он себя по лбу. — Мне же говорили, что ты в охотники подался. Здесь завалил?
— Ближе к Бродам, вёрст за тридцать до них, — махнул я рукой примерно в ту сторону, откуда мы приехали.
— Понятно. С собой?
— Нет, в номере оставил, — покачал я головой.
— Приноси вечером, сторгуемся.
— Не вопрос. Пиши пропуска.
— Имена дай.
Я протянул ему «сыскуху».
— Отсюда и списывай. На всех троих пиши — мало ли что.
