– Тут жилая часть, затем – центр, базар и что-то вроде промзоны возле порта, – взялся описывать местную географию Федька. – Если вон туда поехать, по Центральной, то попадешь на карьер. Там стекольный и силикатный.
– А местный Беверли-Хиллз где? – спросил я, вспомнив рассказ Федьки о местных особняках.
– Тоже по Центральной, но направо, во-он туда, прямо на берегу стоят, – показал он рукой. – Огорожено, охрана – в общем, самое оно. И не скрываются, в отличие от углегорского начальства, от глаз обывателя. А то наше прямо пролетарии из пролетариев, а живут по-царски, если уж в сравнении говорить.
– Откуда знаешь?
– Да все знают по ходу, – махнул он рукой. – Знакомый один на ремонте там работал, рассказывал. Там даже мебель старую пользовать западло – все под заказ сделано.
– Ну так чего же ты хочешь, чтобы начальство себя обижало?
– Не, эти не обидят, – засмеялся он. – Просто они стесняются этого как бы, к умеренности же всех призывают. А сальцевские не стесняются – все напоказ.
Центральную улицу Сальцева тоже никто никогда не мостил, но содержали ее в относительном порядке. Лужи все больше мелкие, гравием подсыпанные, и вдоль заборов можно пройти вполне нормально, не по колено в грязи. Появились и первые кирпичные дома, привычно покрытые крашенной в желтоватый цвет штукатуркой.
– Тут власть местная квартирует, – показал Федька на здание с колоннами, здорово смахивающее на сельский Дом культуры. – Но только бюрократы, всякие вояки и фонарщики ближе в промзоне сидят, складской двор целиком заняли. Фонарщиков тут мало, окраин нет, которые прочесывать треба, а с городской территорией там две-три бригады справляются – лафа, в общем.
– А че тут за бюрократы? – зацепился я за слово.
– Тут Правление вроде как власть, типа самые авторитетные граждане заседают плюс столько же выборных из низов, но это уже так, кивалы обычные.
– А главный есть?
– А как же, обязательно есть, председатель. Раньше Пятаков сидел года четыре бессменно, но его кто-то привалил, а теперь Бородулина избрали, хозяина кирпичного завода.
– А с криминалом здесь как?
– Какой тут криминал, когда он самый власть и есть? – засмеялся Федька. – Не были бы властью, хрен бы знает что творили, тот же Слепнев, начальник местной СБ еще тот персонаж. Но поскольку теперь неучтенный криминал им только помеха, то его нет.
– А учтенный?
– А что тебе с учтенного? – удивился вопросу Федька. – Тебя оно точно никак не коснется. Он же под учетом, то есть по делу нужен.
– Тоже верно, – согласился я.
Система понятная, вроде как самые мафиозные районы в Америке были по уличной преступности самыми тихими – не любили местные боссы лишнего шума. Ну и здесь такой же механизм работает.
– Вон там направо, – показал Федька на поворот, у которого висел указатель «Рынок».
– Ага, понял, – сказал я, заворачивая «тазик» куда сказано.
На улице здесь всяких машин хватало – и грузовых, и легковых, но моя амфибия и здесь внимание привлекала. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Разок попалась навстречу амфибия американская, «Форд Джи-Пи», но по сравнению с «тазиком» выглядела она неуклюже, как самая обычная лодка, почему-то поставленная на колеса. А то и просто саперный понтон.
Много было «кюбелей» и много всяких немецких легковушек, все больше в армейском исполнении. Особенно впечатлил генеральский полноприводный «хорьх», выкатившийся на дорогу перед нами и солидно рассекавший лужи. Мне вспомнилось, что начало процветанию Сальцева положил большой трофейный склад, оказавшийся как раз в местном речном порту. Оттуда и дровишки, наверное. Углегорск все же больше на советской технике и ленд-лизе, трофейной немного. Это же было заметно и по оружию. Что солдаты на КПП были вооружены черными МР-40 с прямыми длинными магазинами, что охрана возле «дома с колоннами», стоявшая с похожими на «калаши» автоматами Stg-43, которые в моей действительности были Stg-44. Вроде и случайность, а словно подчеркнула различия между двумя городами.
Базар здесь был действительно большой, это было видно сразу, еще на подъезде. Стоянка, забитая грузовиками и прицепами, длинные крытые торговые ряды, отремонтированные и местами достроенные, ряд магазинчиков, кафешки, трактиры – в общем, жизнь тут кипела.
Было шумно, играла музыка – кто-то отчаянно наяривал на аккордеоне страстное танго, люди ходили между рядами, приценивались к товару.
Край рынка у самой стоянки был отведен лабазам и складам оптовиков, чтобы упростить погрузку и разгрузку, потому как помалу здесь не покупали. Была и мука в мешках, со слов Федьки, пришедшая рекой с низовьев, и сахар, и мясо в тушах, и какие-то колбасы, и кожи – что угодно. Так же как и в Углегорске, работали мастерские, где-то звонко стучали железом, за окнами какого-то сарая наперегонки стрекотали швейные машинки.
Припарковавшись в конце недлинного ряда легковушек, мы выбрались из машины, и я спросил:
– Куда сейчас?
– В «Светлячок», кафешку местную, – там найдем кого нужно, а заодно и пожрать можно. Завтракал?
– Ну так, условно, – ответил я. – Чаю с пирожком дернул, да и все.
– А я вообще воды попил, так что сам понимаешь, – сказал Федька. – Проспал сегодня малость, даже в буфет не успел.
– Успевать надо, – нравоучительно сказал я, но пошел за ним следом.
Потолкавшись немного в толпе, добрались до «трактирного ряда», где вперемешку пахло шашлыком, свежей выпечкой и еще какой-то стряпней. «Светлячок» занимал длинное бревенчатое здание, стоявшее в середине всего этого изобилия. Резное крылечко, зеленая крыша, затейливые наличники – если бы не неизменные решетки на окнах, домик бы выглядел очень весело.
Внутри было людно, сидело множество явно торгового люда, попивавшего чаек с чем душе угодно, сновала по залу пара официанток, звякала посуда, и все это перекрывал гул голосов – говорили за каждым столом, тут явно было что-то вроде местного «делового клуба».
– Давай за стойку, оттуда оглядимся, – сказал Федька, потянув меня за рукав.
Стойка бара была длинной, вдоль нее выстроился ряд высоких табуретов, к удивлению моему даже не прибитых к полу, то есть драки тут, видать, были нечасты. Приличное место, получается.
Едва мы уселись, к нам подошла молодая симпатичная буфетчица, спросившая:
– Что закажете?
– Омлет с сыром и грибами, – сразу сказал Федька. – Затем чай с яблочным пирогом.
– Мне то же самое, – поднял я руку, решив не мудрствовать.
Буфетчица кивнула и, нагнувшись к окошку на кухню, сказала:
– Два омлета с сыром и грибами.
Кто-то невидимый ответил что-то невнятное, но, видимо, положительное, громыхнула сковородка.
